– Прошу, дорогая, не томи, что там? Это так серьезно? Иорцелис, милая, не молчи, твой взгляд пугает меня… – Лицо нынешней графини Дунготар приобрело весьма обеспокоенное выражение; и глаза ее, светло-зеленые, безупречно оттеняемые драгоценностями и одеянием, казалось бы, стали мокрыми от подступающих слез. Матушка леди Йоггсанаран была в избытке чувственной особой.

– Не беспокойтесь. – Иор аккуратно складывает письмо, присланное гонцом прямиком из королевского дворца; в голосе целительницы звучат упреждающие, холодные нотки. Дракон знает, что если дать матери волю, она поднимет на уши весь дом и прилегающие территории. – Для паники нет поводов, уймите свое любопытство.
Остебен переживает не лучшие свои времена, стоит признаться честно и пусть это не вселяет уверенность в философские умы, но когда видишь проблему – значит, имеешь представление, с чем следует бороться. Так сказать, знаешь своего врага в лицо; и пусть этот оппонент метафоричен и изрядно зыбок в своих опорах, нельзя отрицать того факта, что стоит пустить дело на самотек, как механизм регресса будет запущен, превратив стремящееся к Возрождению королевство в кости и прах.
– Мне следует откланяться, матушка, время не ждет. – Иор присела в сдержанном книксене и так же спешно развернулась на невысоких каблуках своих походных изящных сапог из черненой кожи. Графиня, неравнодушно всхлипывая, покачала головой, в надежде, что холодная нравом дочь заметит ее стенания и в кои-то веке прислушается к гласу разума! Впрочем, с тех пор как ее старший сын покинул отчий дом, единственная надежда оставалась на хрупких плечах Иорцелис. Однако те, кто хоть раз видели младшую из Йоггсанаран, никогда бы не сказали, что плечи ее хоть сколько-нибудь хрупки, если, конечно, не хотели польстить графине.

Путь от Маркхема до столицы – в нескольких днях пути верхом; Иор считает себя превосходным наездником, посему, от сопровождения отказывается намеренно. Мчит на всех порах, но не уверена, что прибудет к сроку.
Во дворце Йоггсанаран ждут, но не то, чтобы в официальном ключе – ведут тайными ходами и тропами, а с вороного коня [грубый тяжеловес с покладистым характером; единственный конь на котором Иорцелис выглядит, как минимум изящно] предлагают спешиться еще не успев добраться до внутреннего двора с конюшней. Нынешний ее спутник, и королевский гид, невысокий – впрочем, для драконицы многие кажутся невысокими – мужчина в летах, носит бежевые чулки и любит парфюм с розами и васильками. Острый нюх Иор чует его за версту.
– Леди, надеюсь, Вы понимаете, что услышанное Вами должно остаться в этих стенах? – Он осторожно пропускает дракона вперед, давая ей пройти, но все так же неустанно сменит следом. Женщина рассеяно кивает в ответ [подобное замечание могло бы вызвать негодование и вопрос о недоверии к Дунгатар, но Иор слишком увлечена своими мыслями], осторожно осматриваясь, а потом, словно бы вспомнив что-то важное – делает несколько пассов руками. В ту же секунду, дорожная пыль и грязь то ли исчезают, то ли осыпаются невидимым пеплом.

…На Его Величестве, короле Остебена, не было лица. Хмурый, мрачный, он рассуждал твердо и здраво, но не нужно было обладать даром прорицания, чтобы понять волнение, отразившееся в резких движениях или даже паузах во время дискуссий и речей.
Слова же лекаря вызвали в Иор смешанные чувства. Доселе ей не приходилось ни знать, ни видеть ничего подобного.
– Вы не могли бы рассказать об этом подробнее? О своих исследованиях, разумеется. – И, обращаясь теперь к владыке Остебена, Йоггсанаран постаралась выказать больше почтения своим жестом. – Могу предположить, что Ваша теория заключается в том, что у нежити есть некто, кому дано направлять эту безумную силу?

И каждое слово в черепной коробке леди отдавалось то ли эхом, то ли глухой стучащей болью где-то в районе мозжечка. Иорцелис ощущала нечто подобное каждый раз, когда все норовило выйти из под контроля и порой это могло бы называться «плохим предчувствием», но все, казалось бы, вышедшее из рамок нормы уже покатилось к известным фольклорным матерям, оставалось только верещать или озадачено улюлюкать, причитая, куда катиться мир.
Остановить ход событий в одиночку Йоггсанаран не могла; хотя бы потому, что не была героем. Ведь это им положено превозмогать и делать невозможное, вооружившись клейкой лентой камедью и утиным кряком, чтобы весело поплевать на всевозможные опоры злодейских мировоззрений.

Иор нахмурилась и постучала короткими коготками по столешнице; разноцветные, пугающие глаза пристально изучали то короля, то лекаря, которому впору было свалиться в обморок от столь пристального внимания собравшейся знати.
Драконица закусила губу. Вся эта история с новым видом заболевания дурно пахла… Каким бы каламбуром это не было, и посему, новый копошащийся рой мыслей не заставил себя долго ждать. На выразительном лице появился немой вопрос; еще несколько секунд она ожидала взгляд короля, дабы поймать его внимание, но правитель Остебена был слишком погружен в свои мысли, чтобы увидеть эту не озвученную просьбу.

Женщина кашлянула, и приподнялась со своего места.
– Милорд… Рекомендации логичны и просты для исполнения. Но нельзя отрицать того факта, что в этой истории новая болезнь как-то связанна с Розой…  – Мысли путались; хотелось многое обличить в слова и озвучить их сразу, но во рту от волнения предательски сохло. – Если еще неизвестно, приходит ли заражение только через кровь или же есть вариант, что оно инфицирует воздушно-капельным путем? –
Брюнетка ловила на себе недвусмысленные, слегка испуганные взгляды дворянства; Иор не сомневалась, что некоторые сочли ее предложения таким же безумным, как желание леди копаться в свежих трупах (но ведь это была ее стезя и она не стеснялась сего ни секунды).
– Смею просить Вас, милорд, что так же стоит подключить к работе над безопасными зонами магов, которые бы поработали над чарами, способными очистить воздух от заразы. Даже если природа новой болезни тесно связана с магией, то в любом случае, нам нужно остановить продвижение зловредных миазмов, пока будет идти разработка панацеи от недуга.

«Неизлечимых болезней нет. Главное – найти лекарство. Вот, что первостепенно важно… Но сколько сил на это уйдет? И что сделает вампирское сообщество, как только амфор с кровью станет меньше? Кто вообще стоит за всем этим? Нет ли в этом умысла вампиров? Ослабленный людской род – легкая мишень. Увы, королям свойственно умирать, но во что превратится королевство, если погибнет и наследник? Сколько алчущих аристократов будут резать глотки за право усесться на трон? Только дурак будет сражаться за трон королевства, охваченного огнем.
Но, увы, дураков много. И, как всегда, вопросов больше, чем ответов».

Королева присутствовала молча, как и всегда. Она никогда не перечила своему мужу, так уж ее воспитали,а перечить королю не могло прийти в голову ни кому в королевстве, даже королеве. Слова лекаря напугали Сивилу. Что, если действительно нежить теперь контролируется кем-то или чем-то? Что если действительно это как-то связано с Розой немертвых? Что если ее нежно любимый Грентель теперь является глазами и ушами для этого нечто, что контролирует пришедшую нежить?
Женщина выступила вперед, так, чтобы ее король видел ее именно тогда, когда супруг начал давать приказания и чуть склонила голову перед ним.
— Мой король, позвольте говорить, — Сивила подошла к карте, и продолжила,— Мой король, если основной поток людей пойдет в Берсель, то этим воспользуются жители Теллина. Они будут "общипывать" пришедших людей, как это делают волки, отгоняя телят от стада. Основная доля жителей Теллина, не смотря на плодородность прилегающих земель, бандиты и наемники. Мы не сможем воевать на две стороны. Но сытый враг-ленивый враг. Неизвестно, когда мы победим нежить, а ведь на территории, ею охваченной остались вещи, людские запасы на чёрный день, которые они уже не смогут забрать, там где есть мало-мальски высокая нежить, есть амулеты, камни... Я предлагаю все мужское население Теллина более или менее боеспособного возраста отправить на границу войны с нежитью. Королевство, на время войны с нежетью, берет на обеспечение семьи каждого теллинца, который отправился на фронтир, а также позволяет пользоваться имуществом, оставшемся на территории пораженной нежетью на усмотрение боевых сил. В свою очередь, люди этого города, как наиболее подготовленные к боевым действиям любого вида, должны последовать в пункты призыва имея при себе полную боевую амуницию. Не думаю, что они откажутся, так как если остальное население страны обеднеет на столько, что им будет нечего есть, первым делом пострадает, в том числе, и черный рынок. Это произойдет хотябы потому, что достать продовольствие станет гораздо сложнее, чем отдать свою жизнь или еще хуже, пойти на мясо своре незнакомцев.
Женщина перевела дыхание и скользнула взглядом по присутствующим.
— При всем при этом, предлагаю позволить земледельцам занимать необрабатываемые земли в пригородах Теллина с правом наследования этих земель их семьями, при условии,что 10 процентов урожая будет уходить в амбары королевства на случай голода или, в данном случае, военных действий. Это позволит, в будущем, ассимилировать население самого Теллина, что избавит от необходимости постоянной борьбы внутри страны. В то же время, предлагаю давать дотации непотребным домам Теллина, в том случае, если они "временно" переквалифицируются просто в доходные дома. Дотации будут небольшими для королевства, но огромными для местного населения, привыкшего побираться на морских берегах. Также,должна быть создана комиссия, состоящая на 20 процентов из местных жителей, которая  за хорошую плату будет совершать выборные проверки вышеуказанных заведений. В виду, вышеперечисленного, думаю, было бы, чтобы всю организацию на территории земель Теллина взял на себя Сейлан собственной персоной. Это позволит избежать множества недовольств, как местного населения и знати, так и самих беженцев.
Сивила перевела взгляд полный мольбы на супруга. Ее сердце разрывалось между тем, чтобы оставаться с семьей и пониманием того, что если они останутся все вместе, то она эту семью потеряет. Она продолжала неизменившемся голосом, но неистово желая одним взглядом передать все свое беспокойство о судьбе супруга и надеясь, что потом Гренталь позволит ей объяснить свою позицию наедине. Но только потом.
— Если Вильсбург будет эвакуирован, то это покажет другим расам нашу беззащитность в виду происходящего. Мы не можем себе этого позволить, а простые люди и мелкая знать сами, в ближайшее время покинут город из-за страха. Королевский дом должен стать оплотом спокойствия и помощи нуждающимся в это сложное время. Предлагаю тебе отправиться в Андерил для того, чтобы лично переговорить с местными храмовниками и вывести, в последующем, на передовые паладинов воспитанных там. Упование главы королевской семьи,  на религию в это темное время не просто элементарно польстит храмовникам и те могут расщедриться на нечто большее, чем просто выполнение приказа. Они почувствуют себя более неужными, а это может заставить их двигаться в нужных королевству направлениях гораздо быстрее, - а еще люцианцы смогут в свете храма закрыть от взора тьмы то, что может причинить вред изнутри тебя... А может даже сумеют вылечить это, -но последнего женщина не сказала. А может даже не смогла сказать.
Опустив взгляд в сторону карты, женщина продолжила.
— А я останусь здесь с верными королевскому дому людьми и сделаем все возможное, чтобы те, кто нуждаются в помощи обрели ее в стенах этого замка. Кто-то из королевской семьи обязан остаться здесь для поддержания морального духа тех, кто вынужден страдать от происходящего.
А еще необходимо кому-то поговорить с вампирами о поставках, но это позже...

У Сивиллы была теория на счет теллийцев. Делая поправку на их среду обитания, она не забывала того, что они люди, а подавляющее большинство, с которым придется взаимодействовать государственным силам, мужчины. На территории Осебена ходят одни и те же сказки, легенды, все дети впитывают одни и те же истории, конечно с поправкой на местность, но тем не менее одни и те же. А значит эти выросшие дети определенно мечтают, надеются. Кто-то мечтает о славе и богатстве, кто-то о надежде на то, что они могут покинуть земли где они родились и обрести новую судьбу без упоминания нелицеприятного прошлого. Все это с лихвой обеспечивает война и деньги королевства. А есть те, которые до сих пор верят в сказки. Верят, что они смогут построить семьи, чтобы долго и счастливо, как в тех самых сказках. Не все, всего лишь часть. Но именно эта часть позволит приезжим стать вскоре своими, а местным жителям частично укротить свой характер. Но на это действительно требовалось время. Но если все получится, то все действительно может измениться радикально и принести королевству благо. А что касается денег… Все ценят комфорт. А люди, которые всю свою жизнь были на задворках общества, просто верят в то, что деньги его обеспечат. Это их право.

Женщина чуть склонила голову, когда Гренталь отдал первый приказ. От второго приказа Сивила непроизвольно задержала дыхание, но все же так же безропотно склонила голову. Собранные вещи можно и разобрать, если воля короля изменится.

Женщина была в смятении. К тому же Гренталь не уточнил, куда именно он отправляет непосредственно Сивилу. С одной стороны, если она поедет с Сейланом, то спокойнее за сына станет прежде всего ей, но даже она понимала, что материнским чувствам нельзя застилать ее глаза. Их сын практически в том возрасте, в котором Грентель взял ее саму в жены, а вскоре стал и полноправным правителем Осебена. Каков будет правитель из Сейлана, если народ будет шептаться о том, что королева-мать не отпускает его от собственной юбки? Да и не будет ли это выглядеть побегом? С другой стороны, при подобном раскладе, они вместе с кронпринцем смогут посетить Андерил, что несомненно польстит храмовникам, если же она приедет туда одна, то это будет воспринято ими, как пренебрежение, хотя это очень хорошо будет воспринято народом, так как в умах людей картинка о коленопреклоненной и молящейся за их благо королеве умещается, как нельзя лучше. Но больше всего, иррационально, хотелось остаться с мужем. Он решил остаться не смотря на свою болезнь, а значит, ее долг, как супруги и королевы, быть подле него. До конца. До конца этой проклятой войны. Иного исхода Сивила для себя не рассматривала.

Женщина более не поднимала головы, ожидая, когда все приказы будут отданы, совет отпущен к исполнению и она наконец-таки сможет переговорить с Грентелем наедине.

Значит Берсель. Сивиле, сначала, титанических усилий стоило сначала выждать время в которое люди метались по ее собственным апартаментам и уточняли, что именно она намерена взять с собой, будто это было сколь-нибудь важно, затем, не меньших усилий стоило степенно пересекать галерею, ведущую в покои ее супруга. Выштудированная в ней, когда-то, извечная сдержанность на людях, в такие моменты словно свинцом наливала каждую частицу тела женщины. Сказать, что ей не нравилось то, что она услышала, это просто промолчать. Отправлять ее на другой край страны, тогда, когда он сам находится здесь, при чем в таком состоянии. Ручка двери легла в руку и подалась, отвечая на жест Сивилы, который грозил скорее испепелить ее одной силой мысли, чем отпустить, но отпустить ее все же пришлось. Рука самопроизвольно разжалась, когда сквозь помещение приемных покоев короля, женщина увидела склоненную над столом фигуру супруга.
После позволения короля, Сивила прошла внутрь и замерла в центре комнаты, выпуская присутствующих и давая возможность Грентелю дописать бумагу, которая на данный момент владела его вниманием.
Женщина аккуратно приняла бумагу из рук супруга и склонила голову.
- Ты совершенно прав, - Сивила прекрасно понимала к чему все идет и, если муж хочет, чтобы она действовала определенным образом, то ей необходимо знать некоторые рамки как минимум, - Грентель, - женщина говорила спокойно, стараясь одновременно с этим, просчитать чем все это может грозить впоследствии, - Скажи, могу ли я вернуться к тебе, когда буду определенно уверена в том, что все идет так, как полагается?
Вопрос был животрепещущим для нее, как для женщины и супруги, но, как жена правителя, она должна была заботиться об исполнении его воли сильнее, чем о его здравии.
- И ты уверен, что Берсель? Сложно быть в спокойствии, когда находишься рядом с землями, жители которых имеют, пусть и условную, но все же возможность управления той самой угрозой, которая, уже не просто скалится, а полноценно грызет твою страну. Теллин, хоть и менее спокойный изначально, но все же находится дальше от опасных границ. Тем более, что, половина королевского двора, личная охрана, личная охрана знати, которая решит, что находится в одном городе с кронпринцем и королевой им безопаснее будут в том же городе. Это спасет от местных посягательств в Тиллене, но не сможет спасти от какой-либо большой опасности.
Сивила вовсе не хотела давить на супруга. Больше всего ей хотелось, чтобы все решилось как можно более быстро и безболезненно для страны, а значит и для ее короля, это могло бы дать время и возможность вплотную заняться его здоровьем. Теперь же ей предстояло в ближайшее время придумать, как сделать это дистанционно. Но это была уже исключительно ее забота.

Нет, Гренталь не просто родился в королевской семье и, в последствии, принял трон по праву наследования. Его послал в этот тяжелый для Остебена период Творец. Прежде, полная решимости переубедить короля, Сивила отступила. Она всегда знала,что ей повезло с супругом и вовсе не потому, что он являлся монархом, а потому что он всегда был так пугающе прав. Женщина с самого первого дня чувствовала это и не могла объяснить даже самой себе. Да, Гренталь доверял ей, да её учили логически мыслить, читать по малейшим изменениям жестов, интонаций и даже ширины зрачков собеседника о настоящих намерениях, учили выявлять не лежащее на поверхности, да, супруг прислушивался, но только для того, чтобы расширить границы видимого и принять верное решение. Верное же решение было всегда только его и это не то что не обсуждалось, просто оно так и было. Вот и сейчас королева в каждой интонации, в каждом жесте чувствовала эту правоту.
- Ты же знаешь, я не хочу уезжать, - женщина в волнении перебирала лист исписанного пергамента тонкими пальцами, - ни на месяц, ни на день, ни на минуту.
При всей её прямолинейности и открытости мужу, Сивиле подобные разговоры всегда давались очень тяжело. Разговоры, когда нельзя полностью отпускать свои чувства, но непременно нужно одеть их в слова, чтобы они стали наиболее понятны супругу.
- Я не волнуюсь, я верю тебе каждой частицей своей души и всё же я не хочу уезжать, тем более на долго. Но я уеду, так как знаю, что так нужно.
Женщина оторвала взгляд от пергамента и робко посмотрела на Гренталя.
- Я хотела бы просить тебя... - встретившись глазами с супругом, женщина вновь опустила взгляд и, кажется, еще яростнее начала перебирать пергамент в пальцах, - Я боюсь за Сейлана. Я не уверенна, что он готов. Если быть точнее, то он конечно же готов, но, боюсь, что он не чувствует себя полностью уверенным в своих действиях, так как рядом всегда находимся мы или кто-то из нас. К тому же, он иногда слишком полагается на мои советы и ему не хватает твоей решительности. Возможно в этом отчасти виновата я, слишком опекая.
Королева вдохнула побольше воздуха, подняла глаза и пергамент вращавшийся в руках до этого замер, словно по магическому велению.
- Позволь ему остаться на месяц с тобой. Только на месяц. Ему нужно научиться принимать решения. Он - прекрасный сын своего отца, так пусть же научится быть твердым, как ты. Месяца хватит, в нем есть это, просто он не знает где и как этим правильно пользоваться. Охраны хватит, чтобы защитить кронпринца, да и нам с тобой нужно помнить, что мы не сможем оберегать его вечно. Когда-нибудь ему придется править без нас. Хотя, конечно, лучше пусть это произойдет не скоро.
Взгляд королевы снова упал на руки, не в силах смотреть на супруга и одновременно принимать тот факт, что она может еще долгое время не увидеть его. Казалось бы смотри, впитывай взглядом, но она чувствовала себя сейчас беззащитной девочкой, которая, если не будет смотреть, то не получит той боли, которую, непременно, приносит даже недолгая разлука. Тем не менее, голос стал тверже.
- А я тем временем отправлюсь в Андерил. Если я приеду и останусь там сразу,то Триумвират, для которого он является домом, может посчитать это посягательством на власть в городе и не пойдет на встречу, но если я приеду, как посол, даже пусть и внутри собственной страны, -она кивнула на пергамент, - поговорю, подготовлю почву для того, чтобы приехать туда уже с львиной долей беженцев, которые будут нуждаться в крове и покровительстве Люциана, то, возможно, чаша весов качнется в нашу сторону немного быстрее. Тогда я бы вернулась через месяц, рассказала бы об успехах или сомнениях и, мы с Сейланом смогли бы отправиться в путь, как и планировалось. Тогда это бы выглядело, как дополнительная забота о нуждающемся народе.
И меньше походило бы на бегство.
Но последнее королева не стала проговаривать вслух.