Многие, кто смотрел на весьма импульсивного, открытого и вообще мало пользующегося мозгом Робина, даже и не догадывались, что всяким сюрпризам он предпочитал чётко рассчитанный план и испытывал вполне конкретное моральное удовлетворение, когда всё шло по составленному заранее плану. И в первую очередь дела обстояли именно так потому, что в поголовном большинстве случаев всё шло наперекосяк. Так и получилось, что больше всего наёмник ценил именно такие, тихие, спокойные моменты, когда ты заранее, наперёд, знаешь, что будет дальше - если бы всё было наоборот, то парень наверняка бы предпочитал сюрпризы и неожиданности скучным просчётам. В любом случае, даже в таком простом деле, как сбежать из проклятых земель, попросту двигаясь куда-нибудь к живым разумным, чтобы затариться у них едой, их группа умудрилась накосячить. Ну как накосячить - всего-лишь встретились с какими-то сумасшедшими, возжелавшими их крови. Причём не как тупые мертвяки, напиться, а просто банально пролить её. Ну или если говорить без экивоков - их пытались убить. При этом этого самого "сюрприза" они и не ждали - та погоня, что была за ними возле дерева, возле дерева же и отстала, так что последние несколько дней они двигались вполне спокойно, не перенапрягаясь и не напрягая еле плетущуюся Рейн. Конечно, Робин предпочёл бы и в самом деле тащить её на руках, давая возможность отдохнуть, подлечиться, набраться сил, да и ушли бы они в таком случае куда как дальше, и, может быть, не попали бы в эту засаду... Но сейчас думать об этом не приходилось.
Бой начался вполне стандартно - постояли, посмотрели друг на дружку, матерно (особенно отличилась Рейн, замысловатые эпитеты, которые она выплетала своими жестикуляциями, советовали завернуться в такую кракозябру, что даже видавшие виды моряки наверняка бы только крякнули от удивления) послали друг друга, после чего уже можно было переходить конкретно к драке. От арбалетных болтов Робин попросту уклонился. Вернее, не столько дёрнулся в сторону, уворачиваясь от летящего в лицо остро наточенного куска стали, сколько заблаговременно смылся из того места, в котором был на момент выстрела. И дальше даже и не думал стоять на месте, стремительно передвигаясь и пытаясь хоть немного приблизиться к толпе врагов, стоящих впереди. В первую очередь потому, что так от него будет куда больше пользы, чем если бы он просто стоял под куполом защитного заклинания, применённого Рейн, во вторую - потому что ему не было нужды приближаться вплотную к врагам. И если для меча было ещё пока далековато, то вот для метательных ножей, которые так и покоились на его теле на перевязи, и которые до сего момента были практически бесполезны, в буквальном смысле настал звёздный час. И пусть все шесть в полёт ему отправить не удалось, но вот два из них уж точно отправились прямо в арбалетчиков. Конечно, не в глаз, не в пах и даже не в пальцы на руках, но и ранения плеча будет вполне достаточно, чтобы отвлечь конкретного противника и заставить его прекратить обстрел. А сам Робин, обзаведясь парочкой красивых царапин и одним особо везучим болтом в своём левом плече, через пару минут уже "открыл ответный огонь", буквально насытив пространство между ним и врагами своими воздушными лезвиями - оружием крайне коварным в первую очередь для тех, кто ещё не видел его в действии и расслабляется, полагая, что этот псих в тканевой рубахе машет мечом просто так.

То, что встреча с культистами обещает стать очередной дракой, Рейн нисколько не сомневалась. Ну не могло у них всё пройти гладко! Где-то да что-то вылезет. Вот, пожалуйста. Получите-распишитесь. Расписываться собственной кровью алифер не планировала. Достаточно уже того, сколько раз её потрепали до этого случая. Два увесистых таких шрамины на теле, два воскрешения и что-то не то с мозгами. С мозгами оно и раньше явно было что-то не так – нормальный бы не поплёлся в Зенвул с сомнительной компанией и целями, но теперь после галлюциногенных снов закралось нехорошее такое чувство, что ей второе воскрешение ещё долго будет икаться без радужными последствиями.
В этот раз Рейн удалось поднять магический щит - хорошо, что не кинулась сразу с кулаками, помня, что в прошлые разы из своей неудачной тактики получала по самые гланды. Честно говоря, бастард побаивалась, что после воскрешения вся её мана и способности к магии в том числе улетучатся в неизвестном направлении, а сама она останется ни с чем. Первое заклинание после перерыва послужило подтверждением того, что колдовать она всё же может. Заклинание удалось, но закравшееся в сотворение беспокойство немного подпортило картину. Летевший в их адрес арбалетный болт вскользь задел левое плечо. Не так значительно, но всё же приятного мало.
Грей рыкнула, но заметила, что вслед за ней магический щит поднял Оливер. С тем, что численный и силовой перенес был на стороне культистов – она не спорила. Увы, но это так. Воины из них сейчас никакие, но а что ещё делать? Поднять лапки и добровольно сдаться? Другого шанса попытаться вырваться у них наверняка больше не будет. Сейчас же они могут лишь пустить пыль в глаза и драпать-драпать, пока не догнали заклинаниями и болтами.
Понимая, что без личного оружия, которое, спасибо всем, осталось у треклятого дерева, она окажется в пылу сражения голой. На магию особо полагаться не приходится, а в ближнем бою – тем более. Рейн присматривалась к мечникам, планируя по случаю отжать у них оружие и компенсировать утрату своего – всяко лучше, чем размахивать руками и немо выкрикивать проклятия. Ну а что? Надо же как-то выкручиваться! Тут ещё и Робин упростил задачу, срезав двух мечников. Большое расстояние между ними, как и напряжённость Оливера, не позволяли Рейн бездумно кинуться вперёд. А уж появление сильного мага вообще её нисколько не радовало. Опасаясь, что одна ошибка в сплетении заклинания будет стоить ей и её соратникам жизни, Грей решила сделать то, что по её мнению в данной ситуации выигрышнее и правильнее всего – быстро свалить, пустив пыль в глаза.
Выбросив силу в заклинание, уповая на то, что пурга, подняв пыль и грязь, напустит на противников импровизированный туман и даст им троим чуть больше времени, Рейн дёрнула обоих парней за шиворот, как бы говоря: «валим-валим-валим!».

15 маны на поддержание щита после удара арбалетом
Пурга (75 маны) – 97 (+10) – абсолютная удача.

Лина Ли

Стоило Рейн грохнуться, как она и думала "где упало – там и спало", а ещё пока не слишком измотанным её спутникам начать присматривать хоть что-то, способное предоставить им небольшие удобства, стало очевидно две вещи. Первая, уже привычная, состояла в том, что мёртвый лес очень мёртво молчал, обычно, и пах тленом и лёгкой сырой гнильцой. Вторая, что сегодня темнота была не столь непроглядной и молчаливой, перебивающейся лишь собственным дыханием и стуком сердец и шорохом шагов, как прежде. Среди кусков леса погуще и пореже не слышались звуки погони и шорох факелов, однако тёплый свет пламени – чьего-то золотого с лёгкой зеленцой, тёплого, не зловещего огня – танцевали среди деревьев уже в каких-то двадцати шагах на юг от места, которое выбрала себе дважды убитая за путешествие Рейн.
Молодая девушка сидела на небольшой поляне перед костром. Она была одета в стёганку с меховой оторочкой, сообразной погоде, но под воротом грубых выдубленных ульвами доспехов блестел край шёлковой рубашки, и шёлковый отрез, пусть истрёпанный и вымаранный кровью, был повязан у ней на предплечье, там, где днём наверняка покрывала руку длинная перчатка. На коленях сидящей боком к пришельцам и будто даже не подозревающей об их присутствии странницы лежал изящный и тонкий прямой меч, а поверх него – широкополая, правда, не соломенная, чёрная шляпа, форма которой, несомненно, была знакома Робину.
Тени рук мелькали на деревьях в неторопливом изящном танце: странница управляла тремя шарами огня, то просто заставляя их левитировать над её руками и головой, то почти перекатывая их по плечам, локтям и ладоням, среди пальцев, точно жонглёр стеклянными сферами. Она тренировалась управлять огнём, ничего не боясь. Но это впечатление было обманчиво: стоило только приблизиться к краю света её костра, на полёт метательного ножа, доселе невидные в темноте и в дуплах бумажные обереги, приколотые по кругу, вспыхивали, а сама девушка открывала зелёные глаза и вскакивала: меч в одной руке, раскрытый с лязгом в защитный полумесяц боевой веер – во второй.
- Покажись, некромант, не то испепелю тебя! – прозвучал над огнём её ровный, но выдающий нервность и неопытность голос.

[AVA]http://i.imgur.com/lG1sd56.png[/AVA]

Отредактировано Изувер (10-08-2017 15:46:43)

Страстно желать завершения всех приключений, кажется, недостаточно. После тормошения ей пришлось вынужденно проснуться, старательно подавляя в себе желание придушить Оливера грязными портками Робина. Она чувствовал себя разбитой, словно вообще не спала или проспала пару часов от силы. Да и ничего удивительного. Некромант дал ей не больше часа на попытку восстановить силы. Как благородно с его стороны, что вообще хоть что-то дал. Предложение пожрать Грей приняла с мрачной решимостью набить хотя бы пузо.
Ковыряя ложкой жижу, которая отдалённо напоминала что-то съедобное, она почти забыла, что у них из запасов остался один большой и жирный кукиш. Алифер поглядывала в сторону откормленного симурами, в какой-то момент потыкала его жирный бок ложкой, чтобы после обтереть её о грязную штанину в попытке убрать с неё налипшую шерсть. В глазах новой знакомой она выглядела, наверное, хуже той мужской компании, которая её окружала. Вообще ни разу не женственно.
Появление гостьи с заумными речами Рейн восприняла без «ура». Она вообще не понимала, как её спутников угораздило притащить к ним кого-то, когда за ними столько времени гнались культисты. В её понимании разумнее было бы убить возможную угрозу, но она почему-то ещё сидела возле них, поигрывала огненным шариком, словно каждым своим жестом издевалась над измученными искателями приключений, и чего-то ждала.
Повреждённое горло всё ещё лишало Рейн возможности говорить, а на языке жестов алифер изъяснялась так, что лучше было не рисковать. Мало ли, как её выражения расценит незнакомка. Вдруг поймёт, что Грей действительно в них вкладывала. И тогда им всем придётся очень жарко. Буквально.

29.04.1082, деревня Кхевалий
Врагов она в деревеньке ульвов не имела. Да и к крылатому народу относились значительно проще, чем к людям и, тем более, некромантам. Услышав про планы своего спутника, бастардка одарила его взглядом, с каким обычно смотрят на чокнутых. Она не могла поверить в то, что некромант в здравом уме решится пойти к ульвам. Тем более после того, как благодаря Альянсу с каждым годом жизнь в Лунных землях становится всё хуже. Ладно бы это были просто сказки или теория, но они своими глазами видели, во что превратила это место тёмная магия.
Объяснять что-то и спросить с Оливером она не стала. Робин от этой затеи, правда, отказался сразу. Видимо, не настолько хорошо ему заплатил её отец или кто бы там его ни нанял, чтобы волочиться за крылатой дальше. Рейн вообще слабо себе представляла, каким образом они доберутся до Кхевалия, а когда гостья загадочно усмехнулась, а после обернулась в громадного дракона, у алифер челюсть неизменно потянулась к земле вместе со своим её добром и обосравшимся от страха симурами.
Лететь на спине ящеровидной громадины было дико. Настолько, что алифер, имея две пары крыльев, поносила по всем уголкам Рейлана Фойрра, потому что лететь так, натирая на заднице мозоли о грубую чешую, ей было унизительно. Но Рейн не возмущалась, потому что земля была далеко, а у неё сил слишком мало, чтобы как-то высвободить крылья и смягчить падение, не говоря уже о том, чтобы лететь.
Стиснув зубы и сжав булки, они вцепилась в Оливера едва ли не до хруста его рёбер, чтобы не слететь со спины дракона, вспомнила все молитвы Люциану и Ньёраю, пообещала себе больше никогда не иметь дела ни с драконами, ни с некромантами. К счастью, добрались до деревни они благополучно, и Грей с чувством облегчения сползала со спины дракона, чтобы дрожащими ногами почувствовать устойчивую поверхность.

Итак. Это был один долгий перелёт. Один гребанный, мать его, перелёт, который, будь Рейн темнее, стоил бы ей нескольких седых прядей, в том числе на заднице. Казалось бы, что такого для того, кто сам много раз парил в небе и чувствовал мордой лица порывы встречного ветра. Да много, блин, чего! Хотя бы то, что этим полётом управляла не она, а огромная ящерица, которая именует себя драконом! Слететь со спины этой чудесатой диковинки было бы ещё веселее, потому что держаться там не за что – хиленький Оливер вообще не считался за что-то существенное и не давал никакой гарантии избежать уже третью или какую там по счёту смерть. Во-вторых, драконья чешуя гладкая и жопа с неё так и порывалась куда-то съехать под инерцией движения. В-третьих, Рен при всём своём желании не смогла бы смягчить себе падение, потому что Оливер – хреномант, который воскресить – воскресил, а вернуть адекватное восприятие мира не смог!
Злая и неудовлетворённая во всех смыслах Грей прибыла в Анвалор вместе со своими спутниками. На болтливость Робина, который постоянно напоминал о долге перед небесным императором, бастардке было наплевать. У неё свои цели. Для начала - хоть что-то почувствовать. Не мешало бы ещё увидеть нормальный и адекватный сон без кошмаров, но это ещё ладно. Где чувства?!
Поначалу отсутствие некоторых момент в её жизни Рейн нисколько не смущали. Разорванная глотка болела, каждая минута жизни была для неё адом из боли и ненависти к самой себе в том числе, а не только к воскресившему её некроманту или миру в целом. Позже, когда общее состояние крылатой начало переходить в категорию «не так дерьмово, как могло бы быть», Рейн начала замечать некоторые перемены в себе. Кошмары она списывала на то, что все знатно обосрались, встретившись с деревом в Зенвуле или что это такое было, но сны продолжались и каждый раз становились всё более красочными. Это уже не походило на продолжительный эффект от страха.
Второе не менее эпичное наблюдение – в горе всех нечувствительных восприятий, Рейн начала улавливать какую-то странную связь между собой и своим горе-воскрешателем. Сама она в некромантии понимала относительно немного, чтобы точно понять, что это последствия тёмной магии и повторного воскрешения, которое и в первый раз создало между ними тонкую нить связи, а теперь укрепило её, превратив в… в… а хрен его знает, во что оно её превратило!
Рейн тяжёлым шагом направилась в таверну, потеснив в проходе вторую крылатую на их отряд идиотов. Кое-как набив живот, пока это позволял кошель – к счастью, до похода с Оливером она успела растратить не все свои запасы и последний мешочек со звонкой монет бастардка вытрясла из сапога. Не сказать бы, что она сильно хотела есть, но после той похлёбки, которой её долгое время кормили парни, хотелось чего-то более существенного. После неё даже такая дрянная стряпня, как в этой забегаловке, показалась вкусным и изысканным блюдом. Или же она просто заглотила всё, не чувствуя вкуса.
Рейн не покидала мысль, что стоит как-то вернуть себе чувствительность. Любым способом. Окинув взглядом своих спутников, алифер посмотрела сначала на Оливера, сидевшего напротив неё, на эти жидкие чёрные волосёнки, которые не могли отрасти на его смазливом лице даже в скудную бородёнку за всё время их путешествия. На эти хиленькие ручки, которые каким-то образом удерживали меч и не ломались от его веса, на саму нескладную тощую фигуру и, в конце концов, свежий шрам на лице, который своим уродством и небрежностью всё равно не перечёркивал смазливость мальчишеского лица. Фыркнув, Рейн перевела взгляд на болтливого Робина, который нашёл свою родственную душу и, не затыкая рта, беседовал с драконицей. Окинув его оценивающим взглядом, цокнув языком, Рейн встала из-за стола, прихватила спутника за воротник и потащила за собой наверх, полностью игнорируя вопросы, едва ли не пролитую на штаны похлёбку и искреннее негодование всех присутствующих.
Это продолжалось недолго. Совсем. Настолько, что у Рейн даже не оказалось времени огорчиться.
Оба спускались на первый этаж в общий зал, выглядели угрюмее тучи, словно оба рассчитывали на что-то другое. Рейн не удосужилась даже до конца завязать шнуровку на рубашке, а её спутник так и вовсе на ходу заправлял всё в штаны. Причина недовольства обоих спускалась следом за ними – вооружённые ульвы, которые тыкали в спины гостям всем, чем попало и не попало – тоже.
- Мне кажется, они нам не рады, - буркнула Рейн, когда спустилась в общий зал к спутникам и оказалась в окружении ульвов. - О! – вдруг просияла она. - Голос вернулся! ХА! – это было так громко и так радостно, что до покалывания в спине от ножа неуместно. - Кхм… Чем можем помочь? – Грей почти обворожительно улыбнулась.
- А мне говорила, что тыкало отгрызёт.. – ухмыльнулся Робин.

Проявив таланты в гимнастике, Рейн отодвинулась от ножа как можно дальше, чтобы всякие не тыкали. Ну, вдруг угрожающий ей ульв окажется нервным и от одного чиха или пука сделает в ней дырку. Она уже достаточно насобирала шрамов, чтобы хвастаться ими перед отцом и его свитой, когда её снова притянут за шкирку на ковёр. Тот же Робин, который хрен пойми как собирался отсчитываться за порчу дочери, даже внебрачной, небесного императора, в определённом смысле. А как рвался! Как стремился! И всё упало, даже не поднявшись. Спасибо мохнозадым помощникам.
- А? Чо-а? Куда? – Грей недоумённо посмотрела на некроманта. Ну, ей явно жители деревеньки были больше рады, чем ему. Это он тут – тёмный маг, волшебник и заноза в заднице лунного народа, а она - мирный крылатый алифер, который хреново прикидывается представителем остроухого народца, пока крылья припрятаны.
Сам факт того, что Оливер взял её под ручку и потащил наверх, породил в голове бастардки слишком много разного сорта мыслей. Ладно. Не такого уж разного, а вполне себе конкретного. Её фееричное появление в обществе Робина только идиот мог понять, как прогулочку двух друзей и попытку прошвырнуться до комнаты и обратно, отсыпаться. Это что выходит? Оливер всё понял и, пока Робин занят дипломатической миссией, решил сам того этого и поперечно?
- Ты меня удивляешь, - крылатая шагала за спутником, смотря на него, как на что-то мистической и впервые встреченное в природе, а не исключительно лишь в байках деревенщины. Она, конечно, помнила, как ловко Оливер размахивал мечом, который ну явно был ему не по руке, и делал много других разных и подчас странных вещей, которых от него не ожидали, но чтобы первому проявить инициативу… ну надо же!
Осмотрев любовное гнёздышко, Рейн цокнула языком – не густо. А впрочем.. Пожав плечами, мол, где наша не совоку… пропадала. Переведя взгляд на некроманта, когда он заговорил, она фыркнула, смешливо улыбаясь.
- Да-да… мыться… - говоря это, она, казалось, совершенно не слушала некроманта дальше, а уже, опустив взгляд, продолжала развязывать шнуровку на рубашке и распустила её до самого конца (не много-то и оставалось), когда услышала про планы на отъезд. – Чего? – такого возмущённо-негодующего взгляда Оливер явно ещё от неё не получал. – То есть.. ты потащил меня наверх с намерением трахнуть, а потом отправить с Робином в пешее Алирское?
Кажется, именно после этих слов, смотря на Рейн с развязанной рубашкой и выглядывающими титьками, Оливер должен был понять без сомнений, в каком значении алифер использовала слово «трахнуть».
- Именно в то время, когда со мной творится какая-то неведомая мне херня?! – вот тут у неё уже конкретно полыхнуло. Грей неосознанно сделала шаг к некроманту, наступая, словно вот-вот и на него обрушится чисто такая женская, но добротная пощёчина. Не произошло. Рейн сжала кулаки, напряглась внутренне и внешне, смотря на некроманта, словно ещё надеялась услышать от него оправдание или слова о том, что она неправильно его поняла. – Да убери ты свои железки!
БАХ! Одним взмахом руки она выбила деньги, тщательно пересчитанныйе Оливером, из его руки с такой оскорблённой небрежностью, которой могли позавидовать все барышни Рейлана. Монеты со звоном посыпались на пол. Часть закатилась под кровать, а Рейн смотрела на Оливера так, словно из ноздрей вот-вот должен был повалить пар.

- Я не собирался…
Вот сейчас было обидно.
Мог бы и соврать приличия ради! Вообще женщины странный народ. Сначала обижаются, что нужны исключительно для удовлетворения похотливых желаний, а потом обижаются, когда узнают, что как раз этого-то от них не хотели. Не сказать, что она прям горела таким желанием, а тут ей выдали отворот-поворот. У Рейн в этом вопросе был особый интерес. В том плане, что после второго воскрешения её восприятие мира как-то странно атрофировалось. Она перестала чувствовать и опасалась, что этот эффект останется с ней навсегда. Ни живая, ни мёртвая. Запаха разложения не было, раны заживали, но всё остальное… будто бы не её тело. Взаимный обмен теплом и жидкостями – так себе способ проверить, насколько всё плачевно, но уж как могла.
Алифер никогда не отличалась активным проявлением эмоций. Конкретно тех, что свойственны женской половине и не такой грубой и неотёсанной, как она сама. Когда любая другая на её месте уже бы ударилась в горькие рыдания, Рейн ещё с ловкостью коня на льду пыталась что-то порешать.
Рейн ничего не знала о правилах воскрешения, не знала о связи между воскрешающим и воскрешённым, не знала о том, что непредвиденно оказалась близка к состоянию эниды, слишком крепко привязанной к своему создателю. Самое неконтролируемое и опасное существо – именно то, что мы создаём собственными руками. Эта связь никому не была нужна, но Грей опасалась, что без неё она благополучно отправится на тот свет, а, не разорвав, - навечно останется полуживой и привязанной к Оливеру. Вечные приключения – прекрасно, но романтично умирать в один день, потому что по законам магии и наложения чар она не проживёт после того, как отчалит её призыватель – нет, спасибо.
Сжимая кулаки до впившихся в кожу ногтей, она смотрела на Оливера и её откровенно тошнило от вины и печали, которыми он немо одаривал её в ответ. У неё чесались кулаки. Хотелось ввязаться в драку, да даже самому Оливеру съездить хотя бы раз по челюсти, чтобы выпустить пар, но она оставалась в стороне, растерянная, напуганная, но внешне злая, как Фойрр.
- Аномалия… - крылатая горько усмехнулась. Она, как эти проклятые земли вокруг – ошибка.
Меньше всего ей сейчас хотелось оставаться одной. Садиться на пол в окружении разбросанных монет. Смеяться до того безумно и громко, что сводило челюсть, чтобы потом захлёбываться слезами, которые придётся размазывать по лицу вместе с соплями – это ничего не исправит.
Думать, где болит? Болело горло и связки после продолжительного молчания, а потом слишком большой нагрузки на голосовой аппарат. Болела рука со сбитыми о дерево костяшками, когда она всё-таки попыталась выпустить пар о дверной косяк. Болело, наверное, то, что называли душой. А остальное… остальное не имело никакого значения. Если всё равно подыхать, то какая разница, что болит?
Рейн равнодушно смотрела на воду в принесённой бадье. Слёзы перестали литься, от них остались лишь следы на щеках и глаза немного покраснели и опухли. Кровь на сбитых костяшках медленно засыхала. Вещи небрежно висели на спинке кровати, где поверх не менее грязных, чем пол, покрывал голой задницей сидела крылатая.

У Рейн и в мыслях не было дёргаться. Конечно, она могла пренебрежительно сбросить руку Оливера со своего плеча и попросить не трогать, мол, и без него тошно, но всё это прошло мимо неё. Осознание своего положения ударяло с такой силой, что весь осмотр прошёл мимо неё, что, конечно же, значительно облегчило работу Оливеру и вызвало некоторое негодование со стороны Робина, заглянувшего на огонёк раз, чтобы присвистнуть.
- Я что-то не понял… - поражающий своей немногословностью подал голос Робин, который видел странную и непонятную для него картину. – То есть некросы тебе нравятся больше? Хотя, судя по твоей мордашке, не очень-то, - усмехнулся парень, явно не собираясь уходить. – Вы продолжайте-продолжайте, - он махнул рукой, а сам деловито прислонился к косяку, скрестив руки на груди, но кто ему позволил остаться и наблюдать. Прямо перед самым носом дверь захлопнулась, а сомнительный засов послужил гарантом того, что лишних свидетелей не будет. Рейн было, впрочем, абсолютно всё равно.
Когда стихли шаги Лина Ли, Оливер попросил свою крылатую пациентку показать ему Сосуд души.
Самое дорогое, что есть у алифера, - это его Сосуд Души. Его крылья, его относительное бессмертие, его сила. Среди крылатого народа не принято демонстрировать настолько драгоценную вещь и выставлять её напоказ, но она всегда должна быть рядом с носителем. Вообще удивительно, что Рейн удалось сохранить его до этого времени, что он не разбился ни в одном из сражений, и всё ещё представлял какую-то ценность, но… Она достала его из вороха вещей с такой незаинтересованной небрежностью, словно отдавала некроманту грязный носовой платок. Небольшой сосуд на тонкой, но прочной цепочке, качнулся в её пальцах и провис между алифером и некромантом.
В руки к некроманту упала полная и безоговорочная власть над алифером. Рейн не видела смысла в том, чтобы крепко держать цепочку Сосуда – она уже привязана к Оливеру и достаточно крепко, раз добрая часть её чувств осталась где-то за гранью. А вернётся ли она к ней – никто из них двоих не знал.
Упомянутый сосуд выглядел, как обычная безделушка в руках человека. Рейн не использовала крылья и не пыталась их высвободить после ранения. Не рискнула – побоялась, что уже не сможет. Сосуд выглядел целым, но безжизненным, словно вся магия, запечатанная в нём, осталась с тем треклятым деревом, а ей оставила на память пустышку.

Рейн не видела связующих их магических нитей, но ощутила слабую лёгкость, которая пришла, когда меч рассёк их, частично освобождая крылатую от бремени. Она не рискнула проверять сразу же, насколько лучше стала ситуация с её состоянием. Оставив Сосуд души в ворохе вещей, не особо далеко от изуродованного меча Оливера, алифер прошла к бадье с водой. Помирать, так с чистой задницей. Не то чтобы ей так уж сильно хотелось смыть с себя грязь, которой накопилось за многие дни путешествия… Грей спокойно относилась к ванной и её отсутствию. Щеголянье в таком виде её тоже не смущало. Она привыкла к тому, что постоянно находилась в гуще событий, а там, как водится, кисейные барышни не выживают. Это одна из причин, почему крылатая вела себя довольно непринуждённо в обществе некроманта. Вторая – после пережитого приходить в себя было сложно.
Чувствовала ли она что-то? Грей смотрела на остывающую воду, в которую через пару минут влезла, не расплёскивая жидкость на пол. Ощущение прикосновения воды – самое обычное и простое в восприятии. Холодная или горячая. Что-то среднее, но могло быть и горячее. Раны не щипало. Шрам на животе успел затянуться до того состояния, когда вода не причиняла крылатой дополнительных неудобств, а шея оставалась на поверхности, поэтому у Рейн была отличная возможность осторожно протирать её, стирая следы крови, пота и грязи, которые оставались с прошлого раза и продолжали копиться.
- Так ты пойдёшь дальше сам? – неожиданный вопрос после продолжительной тишины. Рейн слабо понимала, с чего вдруг Оливер передумал тащить её с собой. Робин появился в их компании с намерениями оттащить крылатую к папеньке значительно раньше. Ничего не мешало им расстаться сразу же, в том замке, а не чесать дальше. Некроманты никогда не отличались беспокойством о других существах, если те могли принести им какую-то пользу. По-видимому, Грей уже не считалась полезной и из-за этого её миссия была окончена. С новым ранением и потраченными силами она действительно мало что могла предложить некроманту взамен, а с другой стороны… - Мне с этой дрянью дома больше делать нечего, - отмахнулась она так, словно нормальная жизнь превратилась в её глазах в назойливую муху. – Так что думай, что с этим делать. До тех пор, я – заноза в твоей заднице, - хмурый скошенный взгляд через плечо – всё, что получил от неё Оливер.

Вернуться домой.
Рейн фыркнула. Теоретически ей ничего не мешало вернуться вместе с Робином в Алир. На радость папочке – почти сразу. Да и наёмнику значительно меньше работы, которую она своей добровольной сдаче ему бы облегчило. Если так поразмыслить, то для возвращения домой в услугах Робина особой нужды не было. Рейн, как убеждала себя сама, вполне могла добраться до небесного надела и там здравствовать, особо не напрягаясь. Но домой ей не хотелось. У алиферов значительно проще взгляд на бастардов, но даже при таком раскладе ей всегда было неуютно в родном городе. Она не чувствовала себя солдатом и не была уверена, что сможет жить именно так. Раздолбайство по Лунным землям нравилось ей значительно больше, и если ей суждено сдохнуть, то вот так, а не в безликом ряду воинов.
- Не думаю, что твои тёмные собратья тебе чем-то в этом помогут, - откровенно заговорила Грей. – Ты первый некромант, который за последние три столетия вообще сунул нос в эти земли с целью что-то изменить.
Некроманты не убирали за собой. Они отравили землю и бросили её в таком нестабильном состоянии, с которым приходилось выживать ульвам. Сейчас щаметно доставалось людям, потому что их земли одни из первых на раздачу, когда немёртвые начнут разбредаться по округе, а ульвийского мяса им станет недостаточно.
На предложение помощи Оливер получил скептический взгляд крылатой через плечо. Его за язык никто не тянул. Вялое сопротивление со сторону некроманта напоминало Рейн барышень, которым лезут под юбки, а те хохочут и якобы смущаются, прося так не делать, а сами-то через минут десять будут кувыркаться наверху, забыл обо всяком смущении. Оливер доотнекивался до того, что оказался в воде, а на попытку выбраться уже при голой и мокрой заднице получил предостерегающий жест – нога крылатой уперлась ему в грудь, буквально приперев его к стенке.
- Так что ты там про «потереть» говорил? – наклонив голову, ухмыльнулась Рейн. Заикнулся сам – пожинай плоды.

Голый Оливер Шоу. Ну…
Рейн смотрела недолго, но достаточно, чтобы оценить то, на что подписалась добровольно. Крылатая цокнула языком. Не густо, конечно. Бывали у неё кадры получше, но и похуже тоже были! Особо расстраиваться и прытью выбегать из комнаты алифер не стала. В конце концов, как многие дамы убеждают себя, размер не главное (чухня). В тощей жопе эстетики и привлекательности мало, как и в нескладной мальчишеской фигуре, но свою возможность весело развлечься с Робином она упустила. Будем считать, что это глас богов, которые оградили её от другого любовничка.
Оливер вёл себя странно. То есть… он всегда странный, но сейчас ещё страннее. Она не слепая, не дура, мужчину видит не в первый раз, и как бы прекрасно понимала, что видела ответное желание, буквально маячившее у неё перед глазами знаком восклицания. А тут он, видите ли, просит её подставить ему спину и намылить. Конечно, Рейн подумала в самых лучших традициях, что просили её повернуться совершенно для других целей. Она даже протянула многозначное «О-оо», мол, не ожидала она такого от Шоу, не ожида-ала, а оказалось на практике, что реально не ожидала, но уже совсем другого. Боги. Покажите ей другого идиота, который, имея чудесную возможность поиметь бабу, будет её мыть. Фетиш такой что ли?
Рейн позволяла тереть себе спину. Поначалу из-за того, что не могла поверить в происходящее. Потом – нахмурилась от недовольства и утешалась малым, не имея ни малейшего понятия о том, что последует дальше. Честно говоря, возбуждение постепенно начало спадать, а желание - исчезать, поэтому на фоне всего движение Оливера с прижиманием её спиной к его груди показалось странным. Рейн отнеслась недоверчиво к продолжению купания, думая уже о том, что Оливер настолько чистоплотен, что побаивается к ней прикасаться, пока не отмоется, а потом на смену тряпкам пришли руки. Возбуждение начало возвращаться само, Грей в какой-то момент закусила губу, выжидая, но, увы, ладонь дальше почти приличного места не зашла. Зато Оливер уткнулся в неё лбом и тяжело выдохнул, толкнув достаточно недвузначную в её понимании просьбу.
Не предпринимая особо поспешных движений, Грей в своей манере приподнялась, чтобы… да-да… пожамкать Оливера за все неприличные места! Реакция вполне себе её устроила. В бадье места для манёвров было откровенно мало, соответственно – вариантов как провести время с удовольствием и пользой – тоже. В некотором смысле она довольно удачно близко и тесно находилась к Оливеру, чтобы не выделывать акробатических номеров и просто усесться сверху, помогая неторопливому и какому-то зажатому партнёру, а могла властно устроиться сверху и в любом случае брать ситуацию под свой контроль, потому что кто-то в её понимании иначе не мог.
Целовать Оливера было странно. Страннее, чем чувствовать его в себе и плотно прижиматься бёдрами к бёдрам или чувствовать его руки на себе. Рейн не привыкла к тому, что её отношение к близости как-то отличалось от уже привычного банального удовлетворения конкретной потребности. Жадно целовать некроманта откровенно не получалось, но уже с первой попыткой накрыть его губы Рейн почувствовала что-то. Именно что-то. После воскрешения она вообще мало что чувствовала, но в этот раз даже банальное проникновение вызвало наслаждено-облегчённый вздох. Может, свою роль сыграла непреднамеренно созданная между ними магическая связи и значительную роль сыграла она, когда Грей вместо того, чтобы сразу перейти к активным действиям, начала с пробного, несвойственно ей нежного поцелуя, а потом, отклонившись, она ухмыльнулась спутнику в привычной манере. С этого момента Оливер мог переживать о сохранности всех частей своего тела, включая конкретно ту, что бастардка зажала у себя меж бёдер.

Вот не зря говорят, что в тихом омуте демоны водятся. Ай да Оливер! Ай да некромант! Рейн не ожидала, что её спутник неожиданно откопает где-то в бадье потерянные яйца и вдарит кулаком по столу, чего-то требуя и что-то приказывая ей. В этом пристраннейшем и до жути противоположном дуэте она чувствовала себя главной. Во всех вопросах. Тот факт, что Оливер – фактически, её наниматель – дело второстепенное. Главное то, что он никогда не отдавал приказов, а если и отдавал, то звучали они с совершенно другой интонацией и в другой подаче. Здесь что-то новое. Невообразимо новое. Алифер, признаться честно, даже не могла себе ответить, как она относится к таким переменам: нравится ей или нет такое поведение некроманта или же ему стоило стиснуть зубы и сидеть на попе ровно, пока она сама всем занималась.
Стоит ли упоминать степень её удивления, когда сам Оливер устроил её же руку у себя в паху? Нет, серьёзно. Подобный жест она могла ожидать от Робина, который теперь шлялся где-то по таверне в компании драконицы или скрёбся за дверью, пытаясь понять, чем там так долго занимаются двое его спутников. Осмотр как-то  по всем возможным срокам затянулся, а после пожаловавшей в комнату бадьи и того казался странным. От хиленького некроманта, несколько раз спасавшего ей жизнь, впервые повеяло мужиком. В прямом смысле этого выражения, потому что до этого момента Рейн его вообще ни в каких ракурсах не рассматривала. Ладно-ладно, пару раз на почве радости по поводу спасённой шкуры она грозилась его поиметь, но тут внезапно, кажется, с тем же намерением двигались в её сторону. Рейн даже на минуточку растерялась. Она тут была инициатором, а Оливер всеми возможными способами отказывался и отмахивался, а теперь что? Нет, ей, конечно, вполне себе нравилось, как, наверное, любой другой женщине почувствовать себя желанной, и в какой-то степени даже упрощало жизнь стремление Оливера не оставаться флегматичным брёвнышком, которое ей придётся обрабатывать, но… в чём подвох? За пару секунд до логичного завершения всё удовольствие обломается горящей стрелой, влетевшей в задницу от добрых ульвийских жителей?
Довольно быстро всякие глупости ушли из головы крылатой, вытесненные довольным урчанием. Как ни странно, Рейн, несмотря на свой грубый и неотёсанный до безобразия характер, не кричала на всю таверну и не загибала грязными и матерными словечками. И дело совершенно не в том, что Оливер вёл себя как-то не так и нужного эффекта не добивался, наоборот. Просто в компании этого человека отчего-то вести себя подобным образом совершенно не хотелось. Проклятая вода, конечно, значительно мешала делу. Рейн хотелось больше, глубже, быстрее, сильнее, а вода каждый раз говорила - хрен. Нетерпеливая особа прикладывала больше усилий, оттого быстро уставала и сбивалась в ритме, из-за чего периодически складывалось впечатление, что стонет она больше от нетерпения, что не может получить больше, чем от удовольствия. Это было мучительно медленно, до сведённых скул и мышц, которые пребывали в постоянном повышенном напряжении, до безбожно сбитого дыхания и ноющего где-то в груди чувства от нехватающего воздуха, до неимоверной тяжести в животе и сведённых до напряжённой дрожи пальцев на борте. Но, темнее менее, это было приятно. Достаточно, чтобы не пожалеть. И как же чертовски приятно чувствовать себя живой!
Развязка была настолько желанной, что Рейн, уставшая и вымотанная за такое короткое время, словно акт соития продолжался несколько часов, а любовник был ненасытный и зверь, обмякла на некроманте, всё ещё слабо держась пальцами за край бадьи провисающей в локте рукой. Сил не осталось. Мышцы всё ещё продолжали судорожно сжиматься, а крылатая не торопилась слезать с некроманта или позволить ему занять более удобное положение. Не она тут задницей щепки собирала, в конце концов. Попытка отмыться за недели скачек по лесам и горам покатилась в гребеня, потому что едва отмытое тело вновь покрылось потом и не только, но об этом кто-то не думал совершенно.
- Оливер… - хрипло обратилась алифер, не открывая глаз и не смотря на спутника. Обычно дамы зовут по имени в процессе или уже на пике удовольствия, а вот после уже совсем по другому поводу. – У меня.. ногу свело, - несмотря на то, что Грей попыталась сказать это с весёлой и чуть насмешливой улыбкой на лице, когда всё же решила посмотреть на некроманта, на лице легко читалась гримаса боли, но в этот момент, как ни странно, Рейн отчего-то хотелось посмеяться над ситуацией в целом.

Крик о помощи – высмеивание себя и ситуации, был принят и воспринят оппонентом, что удивительно. Рейн по своему скромному (или не совсем, кто ж её разберёт) опыту чаще, если не всегда, встречалась с тем, что, сделав дело, мужчины забывались окончательно и уже не проявляли никакого внимания к своей партнёрше. А смысл напрягаться, если всё уже сделано? В конце концов, их не связывало ровным счётом ничего. Потрахались, можно одеваться и расходиться – такой сценарий был ей более привычен и понятен, но знакомая система дала сбой с самого начала, когда Рейн пришло в голову втащить к себе в койку и межножье некроманта. Нет, она, конечно, слышала, что тёмные маги едва ли не поголовно страдают импотенцией в силу своей, как они это ласково называют, безэмоциональности. Плата за тёмный дар, якобы, но тут ей достался вполне себе живой субъект, у которого механизм работал, как часы, несмотря на то, что его обладатель вёл себя пристраннейшим образом. Вот не от того ли дамы от них бежали и вынуждали годами воровать чужих детей, чтобы худо-бедно род продолжать?
Кстати о продолжении рода…
Облокотившись спиной на внутреннюю стену бадьи с доброго жеста Оливера, Рейн приподнялась и, ну не то что бы демонстративно, но, не придавая этому особого значения и совершенно не задумываясь о том, как этот жест выглядит со стороны, небрежным жестом (как листом подтереться, да) стёрла все следы их весёлого купания. Боги, а он ведь потом этой водой решил умыться.
Грей с трудом сдержала рвущийся хохот, закусывая губы, но всё безрезультатно – улыбалась она от уха до уха, сдавленно булькая. Некромант, кажется, подвоха не замечал, ну и ладно. Расслабленно устроив руки на спинке бадьи, несмотря на то, что вода уже давно остыла и заметно начинала холодить тело после такого-то живенького контраста, алифер чувствовала себя вполне прекрасно. Ничего не мешало ей наблюдать за вылезшим из воды парнем, чуть наклонив голову по-птичьи, и улыбаться без лишних слов.
- И что же ты там слышал? – словно издеваясь, пользуясь выпавшим моментом, Рейн подняла ногу из воды с характерным плеском, выпрямила её и легко коснулась пальцами открытой груди некроманта. Да-да. Особа любила дразнить по случаю и издеваться, но, увы и ах, ей достался Оливер, который умел прекрасно держать эмоции под контролем, вести себя нехарактерно для мужчин после дела и вообще игнорировать некоторые повадки своей подопечной.
Нога нырнула обратно под воду, а Рейн не без интереса наблюдала за некромантом. Что ж, вёл он себя обычно. Спокойно настолько, что, казалось, ничего не произошло, если не считать того факта, что оба светили голыми задницами, плескались в воде и…
- Он что? Голову мне мыть собрался? – сконфуженно осознала Рейн, когда Оливер продолжил ранее начатое дело. – У тебя точно фетиш… - протянула алифер, но с такой интонацией, что и при желании не поймёшь, как она относилась к происходящему. То ли одобрительно, то ли осудительно, то ли принимала любые странности своего э… партнёра? В любом случае, пока Оливер мылил ей голову, из-за чего эту самую голову пришлось наклонить вперёд, вид у неё был ну, мягко говоря, не разнообразный.
У Рейн грешным делом зародилась мысль, а не привиделось ли ей на почве всех приключений, что они тут плескались. Даже, словно нерадивый ребёнок, которому всё интересно и всё любопытно, хотелось потыкать в причину пальцем, проверяя на реакции, но алифер вовремя себя остановила. Ничего ей не привиделось. Просто ей достался некромант.
Отмывшись, поковыряв в ухе, алифер вылезла из бадьи, шлёпая босыми мокрыми ногами по полу и оставляя на нём следы. Вымытые пятки стремительно приобретали серо-чёрный вид, но бастардку это заботило мало. Обтираясь на ходу чем попало – а ничего другого в этой таверне не водилось, Рейн уселась задницей на топчан рядом с некромантом, который вёл себя ещё страннее, чем обычно. У него заряд что ли кончился?
В воцарившейся тишине раздавались звуки кошки Марты, которую драли во дворе совсем не по-мартовски. Внизу голосили постояльцы, надравшиеся ещё пополудни и продолжавшие заливать синьку дальше. В соседней комнате наверняка Робин продолжал тщетные попытки выбить ласковое словцо из драконицы и щедро подливая ей в кружку, а Рейн… Рейн в своём репертуаре. Посидев немного, потянувшись, но не получив ни разговора (впрочем, она в нём вообще не нуждалась), ни намёка на какие-либо действия кроме рассматривания паутины, она поднялась, встала напротив некроманта и, не дожидаясь, когда он как-либо отреагирует на её поведение, нагло плюхнулась ему на колени. Жест был довольно прост и потянет, но не предусмотрен мебелью. Топчан качнулся под неудачным движением и опрокинулся, отправив обоих чистеньких на нечистенький пол, вытирать его спинами и задницами.
Сдавленный ох. Болезненный стон. Как ни крути, а Оливеру уже во второй раз приходится принимать удар на себя, а тут ещё сверху голопопая тушка лежит, едва не ржот.
- Бггг.