После демонстрации недовольства правлением Виззариона, Элениэль окончательно решила, что новая пассия сейчас – как палки в колёса. Внимание брата рассеивается на женщин, а народу Севера ничего не достаётся. Если не считать вечных проблем с кровью. Продолжать также дальше наживать проблем себе и другим – невозможно. С огромным прискорбием Камэль отмечала, что никто другой, кроме самого Шейна, если он не соизволит взять себя в руки, ничего не исправит. Ситуация станет ещё хуже. Зная вспыльчивый нрав брата, Элениэль боялась, что в ответ на агрессию со стороны простого люда Шейн устроит ещё большее кровопролитие. Под горячую руку императора попала его жена, что порядком удивило принцессу. Причём здесь эта несчастная девушка, которой и без того досталось ни за что?
Конечно, Виззарион понимала, что Мередит не так проста, как кажется. Но ни одной женщине не будет приятен сам факт наличия другой. Тем более при таких обстоятельствах, когда император руководствуется… Элениэль старалась не думать о том, о чём он там заботится. В связи с последними событиями визит к императрице пришлось отложить. Услышав о том, что Мередит отчего-то попала в немилость императора (об их разговоре никто не слышал), Виззарион решительно настроилась на разговор. Невзирая на тот факт, что между вампирами нет никаких чувств, они должны взять себя в руки и исполнить свой долг перед государством. Хватит треугольников, которые подкашивают трон, как волны хлипкую лодку с моряком-самоучкой.
Элениэль думала переговорить с братом и попытаться вбить в его голову, что пора взяться за ум и сделать хоть что-то полезное для государства. Но сначала стоит переговорить с Мередит и выяснить, что так взбесило Его Величество в последнем разговоре с супругой.
- Её Высочество принцесса Элениэль, - объявил о её приходе слуга, когда двери в покои императрицы распахнулись, и внутрь вошла Виззарион по рождению.
Похоже, что на этот раз они с Мередит обе что-то потеряли. Веру и свободу. После неудачных вылазок за пределы дворца, передвижение девушек ограничили. В случае Элен – ради её безопасности, но что удерживало в стенах дворца императрицу? Насколько знала Камэль, она покидала дворец лишь для того, чтобы наведываться в старое родовое поместье и следить за продвижением работы над облагораживаем старого и изувеченного смертями места. Не более того. Или всё же было что-то ещё?
Элениэль предполагала, что Мередит могло неосторожно высказаться по поводу наложницы. Виззарион не чувствовала тепла во взгляде брата по отношению к Ясмин, но к любой женщине, которую Шейн считал своей, он относился ревностно.
- Лунной ночи, - обратилась она к императрице, ступив на порог её комнаты. – Я хотела зайти раньше, но обстоятельства вынудили забыть о планах, - Виззарион в компании бывшей наложницы всегда сохраняла дистанцию и старалась держаться подобающим образом. Былая ревность и обида с появлением в её жизни Авеля утихали с каждым днем, и говорить с ней становилось легче. После инцидента с Ясмин Элениэль начинало казаться, что она немного поднимает императрицу. Хотя горе её, навряд ли, настолько велико. – Впервые отсутствие слухов во дворце меня одновременного радует и огорчает.
Мягким шагом, легко шурша юбкой при ходьбе, Элен прошла ближе к центру комнаты и остановилась напротив окна. Она повернулась лицом к императрице и решила перейти сразу к делу, чтобы не тянуть время на утомительные вступления.
- Мне известно, что новости о проступке императора дошли до тебя, но мне казалось, что ты достаточно умна, чтобы не выказывать ему своё отношение к этому, - она наверняка не знала, что стало причиной для такого резкого жеста Повелителя, поэтому осторожно прощупывала почву.

Запах другой женщины… Могла ли Элениэль представить себя на месте Мередит? Как после тяжёлого дня Авель возвращается из Тайной канцелярии, увлекает её в свои объятия и даже не пытается скрыть такой явный запах другой женщины? Нет, потому что Авель никогда бы так не поступил. В глазах принцессы он был выше всего этого, несмотря на то, что Элениэль не тешила себя мыслями о единственной и по всем параметрам, включая постельный, удовлетворяла его желания. Шейн не был таким. Он с юношества привык брать то, что хотел. Зачастую наперекор другим, действовал от противного, даже если изначально у него не было такой цели. В те времена слишком юная и далёкая от этого Камэль не замечала тот первый виток, сопровождавший его брата из города во дворец, но теперь явственно видела. Некоторые привычки её брат не собирался менять.
Не обязательно любить кого-то, чтобы относиться к нему с уважением. Мередит, в первую очередь, его жена. Она должна стоять на первом месте, а уже потом проступать прихоти.
Виззарион со сдержанностью наблюдала за императрицей, которую замок душил своими стенами. От той наложницы, что с душой танцевала в тронном зале перед Шейном, вытягивая его из апатии, осталась лишь угасающая тень. За личным счастьем Элениэль не замечала перемен. Слухи, разносимые служанками, стихли и перестали её интересовать со временем. Элениэль сочувствовала императрице, и не отказала ей в приглашении сесть.
- Благодарю, - холодность и резкость, которые просыпались в ней в компании Мередит, утонули в осознании, что на её месте могла оказаться она. Сев в кресло, Камэль неотрывно смотрела на собеседницу. На вопрос Элен ответила утвердительным жестом – кивком головы. Сложив руки на коленях, с выпрямленной спиной и чуть приподнятым подбородком, как учили, она терпеливо ждала продолжения рассказа.
Мередит могла не захотеть откровенничать с ней. В конце концов, они не подружки, а императрица не обязана перед ней отсчитываться. Родство с императором, конечно, даёт определённые преимущества, как и факт чистокровности, но в последнее время всё так сильно смешалось, что Элениэль сама иногда не понимала, кто во дворце стоит по иерархии выше. Да и разве это имеет какое-то значение?
От приглашения выпить Элениэль вежливо отказалась – она предпочитала сохранить в подобных делах чистоту ума. Не раз от служанки слышала, что некоторые девушки предпочитают сопровождать задушевные мужчины о свиньях-мужчинах выпивкой – так быстрее развязывается язык и горе утопает в вине, позволяя костерить обидчиков с такой изысканностью, что портной из Медного квартала позавидует словесным подвывертам. Виззарион такого не понимала, но не стала делать Мередит замечание. Она имела на это право. Наверное.
Отсутствие ревности можно было бы считать хорошим знаком. Ревность, порой, вынуждает делать такие вещи, которые приводят к тяжёлым последствиям. В стенах дворца для женщин императора она просто недопустима. Элениэль знала, что её брат не станет с этим разбираться лично, а последствия придётся решать ей самой. В такое неспокойное время, обременённое бунтами и проблемами с кровью, дворец хотелось видеть крепкой крепостью, где друг другу не желают смерти.
Элениэль слушала и молчала. Она помнила брата другим. Мальчишкой, который искал приключения, которому завоевать девчонку за стеной было интереснее, чем связать свою жизнь с мягкой и покладистой сестрой, которую с детства воспитывали под него. Помнила, как он, плюя на все запреты, рвал цепи, бросал вызов Совету и Старейшинам, чтобы добиться своего. Рисковал своей головой и семьёй ради какой-то цели, но, столкнувшись с бесчисленными потерями, кажется, перестал верить в то, что сможет чего-то достичь и потому не боролся, брал самое простое и лёгкое, что лежало на поверхности, но и за него не готов был держаться крепко двумя руками. Ей не нравились такие перемены.
- Я была в твоём положении и остаюсь в нём, - ровным и спокойным голосом, как ей казалось, заговорила Элениэль после ёмкого монолога императрицы. Она могла понять Мередит, и знала, что сама бы никогда с этим не справилась, не окажись рядом с ней Авель. Что она могла посоветовать императрице? Найти себе во дворце другую потеху? Мужчину?
Горький смешок.
- Некоторые вещи с этом дворце не меняются, - с прискорбием заметила Виззарион, смотря в пространство перед собой. – Какие затруднения у тебя возникли?
Ей не хотелось говорить о брате. Элениэль осознавала, что у самой чувства внутри бушуют и рвутся на свободу – она пыталась их сдерживать в присутствии Мередит. Знала, что не имеет право на слабости в обществе других – их легко использовать умелой рукой. Но от неё не укрылся сам факт того, что разногласия императора с императрицей разошлись ещё больше в связи с другим инцидентом. Она не собиралась давать Мередит обещания, но хотела ей помочь и с каждой секундой, которую проводила в компании бывшей наложницы, решалась на разговор с братом.

Наложница рассказывала, как ей тяжело жилось и живётся во дворце. Вампир, который изначально ничего не имел, плачется о том, что брак с императором не приносит ему желанных плодов за потраченные усилия. Все наложницы наивно полагают, что будущей жене императора, которую воспитывали от рождения, значительно проще крутиться в обществе? Элениэль привыкла к тому, как жила. Привыкла влиять на исход событий со своих позиций, но они пошатнулись, стоило Шейну изменить правила игры. Она отдавала вожжи правления с неохотой и чувствовала себя лишней и чужой при правлении Виззариона. Терять значительно тяжелее, когда ты что-то имел. По крайней мере, именно так думала Камэль. Её, стоило списать Совету Шейна со счетов, как скот выставили на торги для нового супруга.
Элениэль не стала поднимать эту тему – споры и попытки доказать, кому хуже, ни к чему дельному не приведут. Она здесь не с этой целью. Отчасти принцесса могла понять разочарование Мередит. Помочь вампирше, которая заняла её место…
От размышлений отвлекли новые слова императрицы. Камэль знала, что чувства брата к покойной обращённой были настоящими, но она ничего не знала о его мистическом визите в старое родовое поместье. Точнее – не знала деталей. Шейн отправился с женой почтить память погибших вампиров, Элен сделала то же самое, но в другое время, чтобы не столкнуться там ни с братом, ни с его женой. Этот жест она считала вполне уместным, но… ритуал? Конечно, принцесса не надеялась, что отойдя от апатии, её брат тут же всё забудет и счастливо заживёт с другой женщиной, но вызывать при ней дух покойной, что за мальчишество! Зачем он повёл туда с собой Мередит? Даже если брать в расчёт то, что у них не было чувств ни в одностороннем порядке, ни взаимных – это неправильно.
Второй момент удивил Элениэль ещё больше. Призраки? В старом поместье? Ничего удивительного в том, что Шейн не поверил в это. Невзирая на магический мир, в котором какие твари только не обитали, подобное слабо вязалось с домом Виззарионов. Камэль чувствовала себя неуютно внутри и по этой причине не смогла войти, ограничившись тем, что возложила цветы на ступени. В конце концов, из всех убитых её интересовала мать, а тело Мирры перенесли в родовой склеп. Смотреть на место убийства Элен было по-своему тяжело. Она и без того чувствовала себя виноватой перед семьёй за отъезд.
Мередит верила в то, о чём говорила, а Камэль не знала, как на это отреагировать. Шейн повесил на жену ярлык сумасшедшей, и её это огорчало, поэтому Элениэль старалась быть осторожной в своих словах.
- Шейну всегда нужны весомые доказательства того, что он не прав, - заговорила принцесса, смотря себе на руки. В её словах не было лжи. Не сказать, что этим она пыталась успокоить императрицу или показывала ей, что принимает ей точку зрения. – Это достаточно легко проверить.
Возможно, это было расстройство – помутнение на фоне слишком насыщенной на проблемы жизни, а могло оказаться правдой. В любом случае для спокойствия Мередит Элениэль решила немного поиграть против правил. Не случится ничего плохого, если для успокоения императрицы, они прибегнут к услугам мага.
- Мы можем отправить в имение экзорциста.
Элениэль говорила вполне серьёзно.
- К тому же я не помню, чтобы это место после смертей посещали жрецы.
Никого не интересовала судьба дома, а тела упокоили за его пределами, оставив всё, как есть.
Виззарион посмотрела на предложенное вино. Ей не хотелось пить, но в который раз отказываться от предложения императрицы было немного невежливо. Элен взяла в руки бокал и сделала крохотный глоток – чуть смочила губы. Пока что этого вполне достаточно, чтобы сделать вид, что Мередит пьёт не в одиночестве.

Элениэль внимательно слушала императрицу, не перебивая её. Мирра просила своих детей ни при каких обстоятельствах не посещать старое поместье. Покойная императрица-мать сама наведывалась в старый дом и что-то искала в его стенах. Последний месяц своей жизни она была одержима идеей найти того, кто был повинен в смерти её брата, чтобы защитить от этой участи своего сына. Отчего-то Мирра считала, что угроза касается только Шейна и не единожды просила дочь уговорить брата вернуться во дворец, отказавшись от своей затеи. Это плохо кончилось для обоих.
Теперь о тёмной стороне родового поместья говорила Мередит – вампирша, которая не была связана кровью с их родом, не могла знать о событиях, которые случились там. С чего бы ей печься о судьбе мужа, который относится к ней столь холодно? Привлечь его внимание таким способом? Сомнительный вариант, тем более что они обе прекрасно знали, что влечёт императора в женщинах. Здесь крылось что-то другое, и Элениэль искренне надеялась на то, что Мередит ошибается, а все её знания – порождение смешения прочитанного, вина, переутомления и эмоционального стресса.
- Листеру – так звали моего дядю. Он погиб в том поместье. Нам сказали, что он сам выпил яд, но в моём понимании, кто-то из слуг отравил его и выставил всё, как самоубийство. В его комнате осталась выцарапанная надпись, но я никогда туда не ходила, поэтому не могу утверждать, что она действительно когда-либо существовала. Знаю лишь, что виновных в его смерти так и не нашли, а в повод для самоубийства записали тот факт, что дядя не мог примириться с выбором своего отца – без трона и женщины из рода.
Интересно, как бы он себя повёл, зная, что в будущем его племянник откажется от сестры, но при этом вцепится в трон и усадит рядом с собой девушку даже не из благородной семьи. Элениэль не застала то время, когда её дядя был ещё жив, поэтому не могла сказать, каким он был и насколько правдивы те редкие слухи, которые витают вокруг младшего сына Кахелиса. Ответ на этот вопрос знали покойные родители и бабушка, которая которое десятилетия жила в Нерине и поправляла там своё здоровье.
- Моё внимание не сможет заменить тебе доброе отношение мужа.
Несмотря на то, что Мередит никогда не гналась за расположением к себе Виззариона, его тёплым словом и прикосновением, общение с принцессой – не то, что могло бы хоть сколько-нибудь исправить сложившиеся между императором и императрицей скверные взаимоотношения.
- Тебе нужен мой брат. Боюсь, что только он, со всеми его минусами, пороками и пристрастиями способен что-либо изменить.
В лучшую или худшую сторону. Элениэль надеялась, что здесь ещё возможно что-то исправить. Чем больше она находилась в компании императрицы и говорила с ней, тем сильнее становилось её желание переговорить с братом. Так продолжаться дальше больше не может. Отставив бокал на стол, Виззарион поднялась и заговорила:
- Ты можешь выбрать некроманта на своё усмотрение. Постарайся сделать так, чтобы моему брату об этом не донесли. И не сиди в запертой комнате, выйди в сад. Здесь слишком тесно и душно для тебя одной.