Взять себя в руки и выбросить дурь из башки – сказать просто, а сделать? Виззарион пытался. Насколько качественно – вопрос уже второй, но с появлением во дворце наложницы, ныне его супруги, в голове что-то щёлкнуло с тем шорохом лент-талисманов, которыми она привлекла его внимание в день негласных смотрин. Он забрал часть своих обязанностей, которые пришлось выполнять Элениэль, и разгребал их поначалу из чувства вины перед сестрой и нежелания оставаться в роли главного куска аристократичного… полена, которому ни до чего нет дела.
Работа, которой он решил себя нагрузить, перебралась из личного кабинета в его покои. Камэль думал о старом поместье, но как о ещё одном из своих владений, а не месте, где потерял мать и любимую. Мередит права – этому месту не помешает уборка и ремонт. Прислушаться к супруге и сделать так, как она предложила, неплохой вариант. Не ему же своими руками оттирать старые пятна крови и собирать осколки разбитого зеркала.
Скопец Веймор, которого Виззарион невзлюбил, как старую и вечно улыбающуюся замену убитому Джеральду, пришёл по первому зову, как ждал, что Шейн сдастся и примет помощь вампира. Придворный удивился, когда император спокойно завёл разговор о доме и попросил подать ему список ремесленников, которые починили бы сломанную мебель и подлатали поместье. Веймор сам ни единожды пытался на это намекнуть, но получал грубый отказ, как только открывал рот и заикался о доме. Список у него был – Шейн об этом знал, поэтому и обратился именно к нему, а не от упрямства начал привлекать в это дело других вампиров. Не к чему проявлять мальчишеские амбиции там, где не нужно.
Камэль распорядился, чтобы на следующий день слуги отмыли кровь, а там, где дерево прогнило или пятна не брали тряпки – заменили на новые. За работой он собирался проследить лично. Разбитое зеркало он приказал очистить от осколков и уже пустую раму доставить мастеру на починку, если удастся вернуть вещи былой приемлемый вид, а нет – придать огню и поставить что-то новое.
Родовое поместье – не главная проблема. О голодном бунте, устроенном под стенами его дворца в середине зимобора, а втором – в день его свадьбы с Мередит, менее месяца спустя после первого, - он отлично помнил. Шейнир предполагал, что подобное ждёт их в ближайшем будущем, но советники затянули в свадебную кутерьму, а он не так чтоб сильно сопротивлялся и стремился сделать что-то во благо народа. Зато ломал голову сейчас, как уладить конфликт с голодными бедняками, которым жрать нечего. Кровь животных дешевле, но на вкус та ещё дрянь. Много ли времени пройдёт перед тем, как прокатится третья волна недовольных? Вторая гнала их до самых серебряных кварталов. Харука говорил, что его патруль застал вампира, пожирающего обращённого, в медном квартале. Зафиксированный единичный случай, но сколько таких на деле по всему Мирдану и сколько в сумме по всем владениям вампиров? Вот то-то и оно. Ситуация выходила из-под контроля. Необходимость переговорить с Гренталем выплывала на первое место в списке важных и срочных дел, и для этого ему понадобятся все советники без исключения.
- Ваше Величество.
Веймор появился в его покоях без дозволения войти, но не сделал ни шагу вглубь, оставаясь у двери.
- Да?
Шейн не поднял головы. Он макнул остриё пера в чернила и поднёс его к чистому листу пергамента, разложенному перед собой. Стопки из бумаг, с его подписью и печатью, лежали по правую сторону. Стопка больше – из не просмотренных свитков, слева. Работы хватало, но её он решил оставить на потом. Скопец не ответил. Император отвлёкся на шум, поднял взгляд, замечая, что в комнату входят слуги и составляют на стол фрукты, кубки, графин. Он почувствовал терпкий запах вина и удивлённо посмотрел на мужчину.
- Это что? – вампир лениво кивнул на принесённое.
Скопец подождал, пока за последней служанкой, покинувшей покои императора, плотно закроется дверь, и заговорил:
- Императрица просила о встрече.
Мередит отправили согласие раньше, чем Виззарион узнал о планах супруги.
- В этом дворце когда-нибудь что-нибудь будет решаться не без моего ведома? – риторический вопрос. Виззарион не злился на проявленную инициативу. Он опустил взгляд, наблюдая за аккуратными буквами, что появляются на листе бумаги, пропитывая воздух запахом свежих чернил. Голос был бесцветным, не позволяя скопцу определить настроение, что скрывалось за маской сдержанного безразличия.
- Прошла уже неделя с вашей свадьбы, а вы ещё ни разу не были в покоях императрицы.
Прямолинейности Веймору не занимать. Шейн отвлёкся, отложил перо и бумагу, на которой успел вывести чернилами только приветствие и обращение к правителю Остебена, и внимательно посмотрел на придворного. Всё верно. Он и не почесался последовать всем обычаям и традициям, которые мог бы для видимости и соблюсти, раз в прошлом на своих желаниях поскользнулся, как на банановой кожуре и загремел с лестницы самой высокой мирданской башни.
- Вам нужен наследник. Для этого не обязательно любить женщину.
Не обязательно, но её надо хотеть, как минимум.
- Вам достаточно начать с…
- Мне казалось, ты - евнух, разве нет?
Веймор опешил. Его уроки обольщения грубо прервали каверзным вопросом, но что поделать, когда он начал учить того, о чьих похождениях к простолюдинке знала каждая мирданская собака. А чем Мередит отличалась от любой другой женщины? Виззарион слышал, что после брака хочется всех женщин за исключением супруги, но сам не зарился даже на наложниц, которых часто видел в садах дворца или встречал в коридорах.
- Да, господин, - с лёгкой смущённой улыбкой ответил скопец, поклонившись. – Но я ведь не всегда им был.
Повисла короткая пауза. Шейн от души весело рассмеялся.
- Я бы сильно удивился, - улыбнулся вампир. – Ладно, - протяжно выдохнул он, вставая из-за стола, и бросил взгляд на скопца. – Полагаю, императрица уже осведомлена?
Веймор улыбнулся.

Виззарион вышел из-за рабочего места. Слуги, составившие всё необходимое на стол, оставили его один на один с приторным запахом вина. К его спокойствию дело обошлось без благовоний, цветов и прочих вещей, свойственных церемониалу и столь полюбившихся отчего-то женщинам. Шейнир этого не приветствовал. Сложно приветствовать, когда не понимаешь, какую роль это играет в процессе. Обосновать наличие вина и фруктов – запросто. Для храбрости и развязанности - первое, для закуси и смягчённого дыхания - второе. Остальное зачем?
Обведя взглядом стол, Камэль шумно выдохнул и покачал головой. Как кобель на случке… Веймор перед уходом успел обронить пару слов с приободрением. Смотрелось откровенно жалко и так, будто его отправляли на плаху, в последний путь, где он должен был проститься с жизнью, отдавшись во власть смерти. Проводя параллель между смертью и его супругой… Неутешительная чёрная вдова. Вампир усмехнулся ситуации.
Главная гостья появилась в его покоях с запозданием и в компании служанки. Виззарион вопросительно вскинул бровь, провожая взглядом служанку с писчими принадлежностями. Они не вязались у него с обстановкой, предшествующим встрече с императрицей разговором и мыслями, насильно засунутыми в его голову.
- Завещание?
Как связать одно с другим логичнее, он не предполагал. Его дражайшая супруга собирается его чем-то удивить и на всякий случай попросит составить завещание, вдруг его слабое сердце не выдержит новых фокусов бывшей наложницы? Веймор своим визитом спутал ему все карты, устроив в голове настоящий хаос, в котором выцедить разумную мысль, чтобы проанализировать ситуацию и повести себя в соответствии с ней правильно, стало невозможно. Для справки. Его активно и упорно нацеливали на определённые обстоятельства, добились согласия, каким-то образом вбили в голову, что инициативу проявила сама императрица, которой не терпелось (или не терпелось скопцу?). Шейн осмотрелся – нет ли где щелей, в которые смотрят пытливые глаза. К нему в покои пожаловала императрица и начинает настолько издалека, что мозг отказывается сотрудничать с определёнными частями тела, которые деятельность этого самого мозга исключают.
- В какую авантюру ты опять ввязался, идиот?
– … я просила о встрече по одному посильному мне, но требующему одобрения от Вас делу.
Вы можете себе представить, как звучала эта реплика Мередит в том контексте, на который его направил Веймор? «Нам нужен наследник, мне это по силам, но я могу приступить к его созданию без вашего одобрения». Виззарион с самоиронией посмотрел на смоделированную в сознании ситуацию. Элениэль сделала правильный выбор, когда подсунула ему эту наложницу, с ней его скука растворилась в нелепых ситуациях, которые продолжал создавать ему совет, пользуясь нестабильностью императора.
Высказывать свои предположения, как и вводить императрицу в планы на них двоих советника и всех, кто косвенно или прямо был задействован в организации встречи, Виззарион не стал. Он сдержанно склонил голову в знак приветствия и показал супруге на стол. Удобнее вести важные переговоры там, в более формальной обстановке, нежели предполагали первоначальные обстоятельства. Он отметил, что руки Мередит были заняты футляром, а писчие принадлежности говорили о том, что деловой разговор приобретёт определённые масштабы. А он только отложил все важные дела, чтобы расслабиться.
Обломитесь, ваше величество, вашу супругу интересует фамильный дом, а не вы.
Поймав на себе взгляд растерянной служанки, Виззарион пожал плечами и улыбнулся, сдерживая желание рассмеяться. Ситуация отдавала горькой комичностью. Все трое оказались в обстановке, которая подразумевала одно, а располагала к другому, вызывая когнитивный диссонанс, как минимум, у двоих из покоев императора. И в этом диссонансе Шейн оказался солидарен с растерянной служанкой. Он всем своим видом выражал не озвученную реплику: «А что я? Видишь, императрица желает остаться наедине».
С уходом служанки Виззарион потерял последнюю возможность в мыслях позабавиться – супруга не дала. Когда речь зашла о родовом поместье, Камэль нахмурил брови. Он отошёл от двери, подошёл к супруге ближе, но не поспешил взять у неё из рук чертежи сразу же.
- Это действительно настолько важно для тебя?
Их визит в поместье Виззарионов по соображениям императора – последний. Второй раз брать с собой Мередит, чтобы параллельно с тем, как она прохаживает по коридорам, залитым старой кровью, общаться с умершей бывшей любовницей.. Он не настолько повернулся головой после смерти матери и Арники, чтобы подписаться на это снова. Этот визит закончился тем, что он испугался не за Арнику, а за неё – девчонку, которую не знал и не пытался понять и принять, как часть своей семьи. Этот инцидент он опустил.
Камэль занял место за столом и протянул к императрице руку, намекая на футляр. Она же собиралась ему что-то показать. По холодному взгляду супруги совершенно точно перехотелось шутить и проводить параллели между происходящим и запланированным исключительными лицами. Чисто деловые отношения и взаимное безразличие - основа основ в этой семье от первого дня знакомства. Короткие встречи из надобности и надменная формальность, от которой периодами тошнит. Шейну иногда казалось, что, появись во дворце, среди наложниц, активная вертихвостка, его супруга не повела бы и бровью. С безразличием и холодом отдала бы приказ вывезти куда-то девицу, предварительно предложив ей ванну из кипящего масла.
Получив футляр, Виззарион вытряхнул из него на ладонь чертежи девушки, развернул; хмурым сосредоточенным взглядом прошёлся по планировке, чему-то кивнул и быстро свернул бумагу.
- Хорошо.
Опуская абсолютно ненужные разговоры и уговоры, Виззарион отдал футляр супруге и опустил взгляд на стопку бумаг, которую он планировал отложить до следующего вечера. Не поднимая взгляда на девушку, он взял один из свитков, разложил тот перед собой, макнул остриё пера в чернильницу, собираясь вернуться к работе.
- Что-нибудь ещё? – незаинтересованный вопрос, отсутствие взгляда и абсолютно неуместное чирканье пера по бумаге. Семейная идиллия Виззарионов.

-… на меня вечером, в одной из комнат наверху, напало нечто весьма злобное, воспользовавшееся лицом покойной Императрицы-матери.
Интенсивные попытки игнорирования супруги, которой есть что сказать, абсолютно бесполезны, как стрелы, пущенные в каменные стены. Виззарион, как вампир, который провёл в браке не так много, как его отец, ещё не успел в этом разобраться и полагал, что Мередит в скором времени надоест его скучная компания и она оставит его одного. Но она выбрала действенный способ воздействия на эмоциональную импотенцию супруга. Такой способ, что он перестал писать, медленно отвёл взгляд от деловых бумаг и посмотрел на вампиршу.
- С чьим лицом..? – на его лице отразился скептический не озвученный вопрос, граничащий с вольной импровизацией на тему «ты издеваешься?».
Несколько продолжительных секунд, не моргая, Виззарион, как загипнотизированный, смотрел на открытый живот бывшей наложницы с таким видом, что можно было предположить, что все слухи о беременности его скоропостижно умершей любовнице из народа – наглая ложь, а сам император в жизни ничего большего, чем женский оголённый локоток, не видел.
- Мередит… - выдавил он из себя сдавленно и на выдохе, опустив ладонь на лоб и частично глаза. – Не могла бы ты… опустить платье… пожалуйста.
Первая реакция Виззариона была донельзя банальной и очевидной – чего ждать от мужчины, которому нашёптывали на ухо, что пора бы удариться во все тяжкие и страстные с одной настолько холодной, что в сравнении с ней Иль Хресс покажется настоящим жгучим Солнцем, ненавидящим вампиров. Светить голым животом перед императором всё равно, что жрать сочную баранью ногу перед глазами голодающего пленника и неэтично ронять на грудь капли стекающих по подбородку жира и сока. Вторая реакция, на которую предположительно рассчитывала Мередит, пришла, как водится у Шейнира, с запозданием. Исчезнувший дразнящий фактор разогнал кровь, а мысли потекли в нужном направлении. Виззарион вспомнил разговоры с матерью. В первый раз, когда она пришла в старое поместье, Мирра что-то говорила о мистической недоброжелательной силе, которая погубит его. Он пренебрежительно отнёсся к попыткам матери оградить неразумное дитя от бед и воспринял её слова, как бред вампира, медленно сходившего с ума от голода. Оклеветал и оскорбил мать, не заметив – Шейнир дель Виззарион, к вашим услугам. Идиот без вызова.
Камэль задумался. Несколько минут Мередит видела перед собой картину «Медленный мыслительный процесс императора», заключающийся в пустом взгляде, вперенном в письменный стол, и нависающим на бумагой пером; капля чернил сорвалась с острия, оставив на деловом свитке чёрную кляксу прямо на сведениях о количестве поступившей в Мирдан крови за текущий месяц – правильно, этих жалких и несущественных цифр лучше никому не знать.
Большая часть озвученных опасений его матери звучала, как чистейший бред, в который не мог поверить даже житель магического мира, который к тому же и сам обладал не выдающимися, но всё же магическими способностями. Включая псионические. Он ещё в поместье подумал о том, что причина визга дражайшей супруги – не моль, но связать её реакцию на неизвестное с чем-то логическим не смог. Эта девица не располагала к задушевным разговорам в поместье, а Камэль не настаивал на выяснении обстоятельств. Сама к нему пожаловала с причинно-следственными связями. Улавленная суть не понравилась. Император мог допустить мысль, что кто-то или что-то угрожает его семье, но этим в последние несколько лет занимался Виктор. Какой ему толк доводить Мередит? Виззариону не было никакого дела до супруги, выбранной ему советом и сестрой. А доступ к поместью.. остался ли он у Эрейна, когда у него изъяли тот самый браслет с белоснежной прядью волос Мирры?
Вампир опомнился, нагнулся через стол, перехватил руку вампирши, не позволяя краю платья прикрыть синяки на её животе. Шейн придирчиво осмотрел следы, но, возвращаясь в реальность, отпуская мысли и события прошлого, пришёл в себя, почувствовав влагу – кубок с вином, любезно предложенный ему Мередит, оказался у него на пути. Преграда была преодолена, повалена и отомстила ему пролитым содержимым на деловые бумаги, него самого и тонкой алой струёй, ринувшейся к коленям императрицы.
Парень поспешно убрал важные бумаги дальше от растекающегося винного моря; стряхнул капли с бумаг и убрал их на другой край стола. Деловые бумаги важнее супруги.
- Прости.
Навряд ли Мередит могла что-то знать о «сумасшествии» покойной императрицы-матери и странных событиях, происходивших в родовом поместье Виззарионов. Эту историю настолько тщательно скрывали, что и он узнал о ней, когда она непосредственно коснулась его посредством беспокойства Мирры. Он не видел надобности в том, чтобы Мередит пыталась выдумать невидимую потустороннюю силу, которая пытается навредить ей. Она уже получила венец и жила, припеваючи, освобождённая от поползновений неприятного ей вампира в свою сторону. Не выглядела бывшая наложница в его глазах, как особа, которой недоставало его чисто мужского внимания.
У него нет причин беспокоиться о жизни девушки, к которой он ничего не испытывает, но страх перед лишением, приобретённый им в ночь подавленного переворота, давил на без того слабые мозги монарха. Или дело в следах на животе и том, что он неосознанно провёл параллель между Мередит и Арникой и благополучным или неблагополучным – с какой стороны посмотреть, несостоявшимся отцовством, но Мередит не была беременна, что ещё страннее выглядело в глазах Виззариона. Не отсутствие беременности, а беспокойство по отношению к ней. Почему она ещё не беременна, Виззарион как-то догадывался. Наличие оной при его безучастности взволновало бы его немногим больше, чем странные события в родовом поместье.
Поднявшись, вампир обогнул стол, прихватив с него оставленную прислугой тканевую салфетку – какие молодцы, что используют в сервировке только белое и светло-серое – самое то, чтобы протирать пролитое вино с одежды. Он мог вежливо предложить Мередит воспользоваться салфеткой, а не гнуть спину и преклонять одно колено перед ней, чтобы делать это своими руками, но это незамысловатое действие дало ему несколько минут на спокойные размышления на тему: в какую задницу я попал на этот раз и что сделать, чтобы из неё выбраться без музыкального сопровождения.
- Отдашь свои чертежи другим вампирам. Объяснишь работникам, что от них требуется и в какие сроки, но тебя на территории поместья быть не должно, - Камэль поднял взгляд на супругу, ожидая её ответа. – Руководящее лицо выберешь сама.
Отложив салфетку, Виззарион поднялся и отошёл от девушки. Ощущения мокрого и сладкого липнущего к телу -омерзительны. Вампир поспешно расстегнул пуговицы камзола, принявшего на себя первый винный удар – а должен был прийтись на голову монарха; небрежно отбросил следом за камзолом выпачканную рубашку на сидение у изножья кровати – не ему заниматься выведением пятен.

Стерва – наиболее точная характеристика девушки, что досталась ему вслед за послушной и временами смиренной Арники, которую он привык прогибать под свои желания, не считаясь с её мнением. Сегодня в покоях императора притаилось два интригана-верёвочника, которые не желали прогибаться под желания и «хочу» друг друга. Всё что-то юлили и замышляли, высокопарно выгибая такие пируэты, что каждая встреча со стороны напоминала не беседу молодых супругов, обременённых заботами о государстве, а смертельное сражение с настоящими атаками и манёврами.
- Женщина, убери сферу, на мне даже рубашки нет, - он не забыл её эпичный уход из тронного зала после посиделок у него на коленях. Она ещё до свадьбы, оценивая риск быть вышвырнутой обратно к жрицам, в сады наложниц, при нём поигрывала ледяной иглой, как палицей для танцев.
Виззарион бы с видом эстета кашлянул, прочистив горло, адресовал бы многозначительный взгляд супруге с подтекстом «уверена?» и засучил бы рукава рубахи, но за неимением оной поскрёб коротким ногтем скулу, для видимости создавая важный мыслительный процесс перед ответом на завуалированное заявление императрицы. Вампир медленно подошёл к ней, обмениваясь невзаимным взглядом с мебелью в комнате, пока не оказался в полушаге от девушки.
- Я много раз отпускал тебя, разве нет? – он всматривался в её лицо, сдерживая себя в желании перейти от слов к действиям. Все её манипуляции не остались незамеченными. Виззарион отметил и пальцы на своей щеке, которыми она касалась так легко, будто намекала на то, что, если кто-то будет более активным и расторопным, то получит значительно больше, чем выветренную пробу супружеской ласки. Демонстративное задевание платья с напоминанием увиденного живота; синяки от пятерни потустороннего - не самое сексуальное, что он видел, и в этом ни один из отпечатков, напоминающих палец, не вызывал у него желание вымеривать губами сантиметры её тела. Синяк отталкивал и раздражал, служа напоминанием о матери, поместье и непонятном нечто, которое коснулось того, что принадлежит ему – собственник проснулся. Тщательно вымеренная фраза императрицы  прозвучала, как «фас», но ленивой собаке, которая считает хозяином себя, безынтересно выполнять команду.
Он смотрел на её улыбку, по лисьи, хитрую и лукавую, подстёгивающую в нём, как в охотничьей гончей, желание поймать рыжую прохвостку и притащить домой, чтобы украсить стену очередным трофеем, но не мог поставить Мер на один уровень с девушкой, которую он любил. Арнику хотелось нежно, долго, трепетно, с любовными вывертами и вымеренными шагами с несмелыми и робкими поползновениями в сторону чего-то святого и невинного (до определённого момента). Мередит побуждала желание другого характера, как принято в ранимом обществе – низменного, брать и обладать, как вещью, которая тебе принадлежит. Бывшая наложница демонстрировала ему крепкий стержень и острые клыки с когтями, которые пустит в ход, не опасаясь за положение императрицы.
- Женщину достаточно хотеть, да? – Камэль усмехнулся своим мыслям, сделал наступательный шаг вперёд и, приспустившись, резко поднялся вверх, поднырнув руками под невообразимой толщей юбок платья – плюс в простолюдинках, одежды на них меньше. Нащупав под ворохом тканей бёдра девушки, Виззарион подхватил её и в один рывок оторвал от пола, не заботясь о сохранности сферы, с заточённым в нём испорченным вином – пусть хоть на пол его прольёт, всё равно.  В несколько шагов император вернулся к тому, с чего они начали – письменному столу, с которого он успел убрать с центра все канцелярские принадлежности, как знал. Усадив Мередит, Виззарион убрал из-под неё руки, сместив их на колени девушки до момента, пока не склонился к ней за поцелуем, не спрашивая разрешения.
В прошлый раз, насколько он помнил, им обоим по душе не пришёлся поцелуй друг с другом. Мальчишеский азарт, потерянной в дуэли с одним известным советником, нашёлся в стремлении опровергнуть не озвученные мысли императрицы. Развели как мальчишку, а он и не против под таким предлогом лишний раз погрузиться горячей и глубже.
Поднырнув руками под край платья и нательную рубашку (как много одежды), Виззарион был практически уверен в том, что его супруга намеренно выбрала такой наряд, где нельзя в одно лёгкое движение рук, развести полы наряда на груди и радоваться виду. Нужно было подлезть, вывернуться, касаясь то тёплой кожи, то ткани, чтобы собрать её в складки и выше поднять, а потом прервать поцелуй, чтобы снять, потому что касаться её, вечно путаясь в ткани, невообразимо. Как ему нравились наряды Элениэль – не напрягаясь, сдёрнуть накидку-халат, а потом без труда стянуть с плеч платье, которое само так и просится упасть с её плеч. Ему досталась холодная и дразнящая Мередит, которая в мелочах находила повод доводить императора.
Вампир прижался на уровне бёдер, но в толщах натянувшейся и мешающей ткани разобрать тепло другого тела невозможно. Он никогда не поймёт необходимость под платье надевать шаровары, лишая его возможности лицезреть открытые ноги супруги в подобном положении тел; они лишали возможности коснуться, пока не стянет.
- Я не удивлюсь, если под ними найду кольчужное нижнее, - со слабой улыбкой выдохнул Камэль в губы супруги, коснувшись левого бедра девушки, прикрытого тканью шаровар.

Поразительно. Его недорогая супруга вполне способна на ответные поцелуи и ласки. Тоже Веймор постарался? Или Мередит настолько искусная актриса, что скрывала своё влечение на протяжении месяца, проведённого рядом с ним? Что тут удивляться. Виззарион отлично знал ответ – любой женщине при дворе необходимо родить наследника, желательно сына, чтобы утвердиться на троне. Элениэль по праву рождения заняла бы место подле него без особых обязательств и спешки в зачатии будущего наследника императора. У  бывшей наложницы такой блажи от рождения не было. В её силах сделать всё возможное, чтобы появился необходимый ей рычаг управления. До того времени она – картонная декорация императрицы. Все важные обязанности выполняла Элениэль, не допуская до работы матери, перешедшей к ней после смерти Мирры, невестку. Для достижения главной цели любой девушки на месте императрицы Мередит требовалась помощь определённого характера. Как минимум раз самого императора, чтобы после, при желании, найти себе второго охочего до её тела, если с этим ничего не выйдет, а после активно и артистично бить себя в грудь, что дитя, выношенное ею, от дурачка-императора.
В поцелуе с Мередит Виззарион не нашёл для себя ничего особенного, но он и на взаимность не рассчитывал, когда начинал. Императрица – коробка с двойным дном, но скрытое, как ему казалось, он прекрасно видел. Месяца мало для траура по убитой фаворитке, но стоит отдать должное бывшей наложнице - что-то выжать из долгое время апатичного Виззариона у неё всё ж таки вышло. Поцелуй супруги не пьянил и не дурманил голову, вампир отчётливо мыслил в процессе, но при этом оставался вовлечённым телом.
Холодная ладонь с тонким запястьем легла на ключицы; прикосновение контрастом разошлось по телу. Мышцы напряглись. Мередит в мелочах напоминала, с кем он имеет дело – с девушкой, которая никогда по-настоящему не будет ему принадлежать.
- Ваше Величество!
О, музыка для его ушей! Добиться эмоций и шуток от императрицы так же сложно, как от апатичного него. Похоже, он начинал понимать, что его влекло в Мери – в каком-то смысле она напоминала ему себя, не склонного к эмоциям и проявлению чувств. Выдавить что-то из холодной и отстранённой девушки, как сыграть удачную партию в маджонг. Недоступность порождает влечение? В случае с Мередит, он не настаивал бы. Оставил как есть, но она отвечала и ему это нравилось. Виззарион улыбнулся. Он видел результат их близости - выступивший румянцем на бледных щеках императрицы.
- Не так холодна, как пытаешься казаться.
Поцелуй не возобновился, хотя вампир тянулся снова без ответа на её речи и собирался продолжить, но получил в ответ настойчивое прикосновение – дать больше свободы. Камэль не настаивал на своём и руку убрал, но удивлённо посмотрел на бывшую наложницу, не улавливая хода её мыслей. Шейн уж подумал, что на этом охотчивость его супруги закончена и лимит на сегодня он исчерпал, но каким же было его удивление, когда Мередит, не теряя времени, сама потянулась к завязкам на своей одежде. Поистине удивительная… девушка.
- Даже так? – ухмыльнулся вампир, наблюдая за стараниями девушки облегчить ему работу.
Названное войной прелюбодеяние мелькало перед глазами императора брошенным в небо белым флагом - бери пленных - не хочу. Сами отдались во власть противника, признавая его победителем. Если бы всё было так просто в этой паре, они бы уже давно делили вместе ложе, а императрица вила из него верёвки легко и без опасения, что её вышвырнут с позором за пределы дворца.
Он, как притаившись, с ленцой наблюдал за махинациями девушки, не отвечая ни словом, ни действием на её руку, придававшую его тело скромной ласке. Интерес вампира - насколько далеко она готова зайти сама. Без предпосылок с его стороны. Насколько хватит его поцелуя, чтобы она сама рвалась в бой, подталкивая его своими движениями дальше. Его расположили к происходящему ещё до того, как она изволила переступить порог его покоев, но удержать в таком состоянии, сможет ли? Покамест ей это прекрасно удавалось.
Шелковые ленты, извиваясь покорными змеями, сползают на стол, но не дарят его взгляду желанной картины оголённого тела, просящего, чтобы к нему прикоснулись. Прикоснулась она. Оголёнными пальцами ноги к его бедру. Наготы маловато, но к его удивлению самого жеста оказалось вполне достаточно, чтобы реакция поставила точку.
Он перехватил ногу кокетливо улыбающейся супруги у лодыжки, посмотрел в её глаза, и лицо его не выражало никаких эмоций – понимай, как хочешь. Несколько секунд Шейн всматривался в её черты, а потом его стараниями перехваченная нога приподнялась выше. Смятая им ткань шаровар слегка приподнялась от движения. Спина парня изогнулась и он впервые за всё время добровольно оказался ниже, чтобы оставить слабый и практически ничего не значащий поцелуй в выпирающую косточку на лодыжке. Задерживаться там вампир не стал, как и нежничать с поцелуями дальше. Выпрямившись, не вовлекая супругу в новые охотные поцелуи, он скользнул руками в разрезы платья, и выше, добравшись до любезно развязанных ею завязок шаровар. Снять верхнее платье, а после переходить уже к ним, значительно проще и резоннее, но вид не столь сладок.
От его действий полы платья, не сдерживаемого широким поясом на животе, разошлись. Виззарион не спрашивал дозволения. Нетерпеливость, с которой он оставлял Мередит без этой части одежды, выливалась в необходимость, если не покорно откинуться на спину, предоставив ему всё сделать самому, то неудобно елозить на столе, высвобождая зажатую ткань, и цепляться за его плечи. Сдёрнув мешающие ему шаровары и отбросив их небрежно на пол, Виззарион шагнул ближе, упёршись бёдрами не столько в стол, сколько в супругу, избегая открытого взгляда и откровенно не пялясь на вид оголённого тела, тонувшего в полах длинного платья. Он накрыл её полностью оголённую ногу, выглядывающую из разреза платья, ладонью немного выше колена и только тогда отвёл взгляд от лица супруги. Тепло её кожи, как и нога, выглядывающая из разреза, подогревала желание.
Ведя руку дальше, в недра оставшейся одежды, создававшей нелепую видимость прикрытости, Шейн склонился к супруге, целуя её отрывисто, жадно. Углублённый поцелуй одновременно с ладонью, властно и крепко лёгшей на ягодицу без всякого стеснения. Виззарион открыто прижимался к ней бёдрами, не скрывая своего желания получить больше, чем имел сейчас. Фойррова ведьма. Он оторвался от поцелуя глотнуть воздуха и прикрытыми глазами взглянул на супругу. Ему показалось, что перед ним была иная девушка. Принцесса, которую он сам отверг, и которую не рассматривал, пока до него не дошли слухи о позарившемся на неё Авеле. Во благо девушки или себя, но бастард посмел посягнуться на то, что не его.
Элен как просилась, чтобы её тело ласкали долго и нежно до ломоты в теле от удовольствия и усталости. Пока не выдохнешься с её последним наслаждённым вздохом. Он видел, как ласкает её нежную кожу, не тронутую солнцем. Как шелк соскальзывает с её угловатых, но женственных плеч, и соблазнительно выпирающие над краем верха платья ключицы, и грудь, вздымающуюся от дыхания. Любоваться бы ею, но желать столь невинное и чистое создание – порочно и грешно даже для рождённого в клане с дозволенным кровосмешением. Здесь во благо любой грех, если оправдан ложными доводами о пользе обществу.
Виззарион сморгнул. Наваждение ушло. В руках у него не Элен и не Арника, а натура неблагородного происхождения, но вопреки его ожиданиям вызывающая желание, которого он раньше не знал. Желание обладать кем-то настолько сильно растаптывало традиционный ход консуммации брака. Вампир сминал девушку в своих объятиях с подложенной под тонкую талию руку и ладонью беспорядочно скользившей по открытой ноге от икры и до бёдер, не утруждая себя необходимостью сбросить всё остальное. Порывистые поцелуи с задевающими губы клыками. Он не заметил, в какой момент почувствовал слабый привкус крови, и не смог разобрать: кто и кого поранил, увлёкшись.
В порыве желания он почти забыл, что перед ним возможно чистая девушка. Жрицы при дворце императора славились своим умением дарить любовь, чем многие в совете пользовались в тайне от императора. Шейнира никогда не волновала судьба девушек, записанных к нему в наложницы. Каждая из них – пристань, к которой он, возможно, никогда не причалит. Поменять ход событий во её благо или наплевать и брать так, как ему захочется. Он её не любит и не нужно притворяться, что это не так. Это не нужно ни ему, ни Мередит.
Мысли, вовлечённые в принятие решения, охладили пыл. Виззарион замешкался, хотя тянул руки вверх, к груди, чтобы открытье её тело ещё больше для себя. Перед ним была девушка всё с тем же скромным румянцем на щеках, в смятой и растрёпанной одежде, в окружении беспорядочно сложенных на столе вещей. Хаос среди хаоса.

Предположим, что Веймар был прав. Этот фойрров скопец, загадочно улыбающийся и нашептывающий свою «благую истину» в самый непредсказуемый, но нужный и важный момент. Виззарион никогда бы не поверил в то, что от этой девушки, наполненной чистым северным льдом, можно добиться пылкой и охотной отдачи. Ему было проще поверить в то, что при его стремлении стать ближе Мередит повторит фокус с ледяной иглой, но на этот раз пустит её в ход как защитное средство от чужих посягательств. Дикость, с которой они вгрызались в губы друг друга, чуждая и пугающая, становилась частью естества. Шейн на мгновение подумал, что другого в отношениях с бывшей наложницей быть не могло, если не учитывать вариант с попавшим к нему в постель ледяным бревном, флегматично ждущим наследника.
Виззарион не помнил, чтобы его так влекло к Арнике. Он не помнил, чтобы его вообще так тянуло к какой-либо женщине. Замешкавшийся император полуприкрытыми глазами смотрел на потрёпанную супругу и жарко дышал ей в губы, не стремясь вовлечь в очередной поцелуй. Солоновато-сладковатый вкус крови отдалённо чувствовался на языке, но мыслями Камэль цеплялся за девчонку. Он чувствовал её откровенные объятия на своём теле и хотел погрузиться в горячее лоно прям так. В принятии решения поставила точку жрица.
В кровать так в кровать. И где у этой девчонки надменная скромность чистых и скромных жриц? Шейнир был даже рад тому, что вместо зажатой и неуверенной девочки ему досталась неуправляемая фурия с непредсказуемым ходом мыслей. Вампир усмехнулся на стремление Мередит убрать его руки от её тела, не позволяя коснуться его открыто и властно. Ему запрещали трогать то, что по праву принадлежало ему после брака.
Крепче перехватив её под бёдрами без пафосных и романтичных перебрасываний милой на руки и нежного и бережного опускания в холодную постель, Виззарион откровенно и тесно прижал её бёдрами к себе, впиваясь пальцами в светлую девичью кожу. Снял со стола, брошенного в хаосе бумаг и проигнорированной выпивки, и прошёл вместе с императрицей к постели, оставив сползать со стола на пол сброшенное в последний момент платье. Опрокинув на покрывала супругу и нависнув над ней, Шейн без лишних церемоний стянул с неё оставшиеся рубашки и, упираясь коленями в постель, отстранился, выпрямившись. Вещи он откинул на пол, не заботясь об их состоянии. В голом женском теле для вампира не было никакого откровения, но он не отказал себе в удовольствии смотреть на неё, пока пытался расправиться с ремнём и штанами.
Бляха тяжело упала на пол, в следующую секунду оказавшись под грудой вещей. Хаос от рабочего стола распространялся по комнате дальше, не занимая двух невлюблённых. Без лишних выцеловываний тела, Камэль наклонился к супруге, оглаживая вздымающийся от дыхания живот и вверх к груди одним кратким движением ускользающей ладони, чтобы после упереться ею в постель, создавая себе опору. Вторая рука огладила ногу жрицы, скользнув от колена и выше к бедру, чтобы крепче перехватить и приподнять, сгибая в колене, попутно прижимая её к себе. Без краткого взгляда в глаза – небрежный укус в шею и параллельно с ним мягкий толчок. Шейн глухо рыкнул и закрыл глаза. Ощущение горячего и до стона сжимающего под его давлением лона вызывало желание стонать на грани рычания. Запах крови, просочившейся из раны, опьянял не меньше. Влажно. Туго. Жарко. Глубже… Кровь тонкими алыми змеями пролилась по шее императрицы, капая на светлые покрывала.

- Не сжимайся… - шепнул вампир тихо и без упрёка в голосе или намёка на раздражение. Ощущение тесноты доставляло удовольствие в определённом смысле, но всё хорошо в меру, и там, где от природы было узко, вытягивать и сжимать сильнее было на грани кощунства. Для Мередит всё могло закончиться относительно быстро, и Виззарион не пытался расслабить её ради мнимого продолжительного соития, чтобы не ущемлять свою гордость скоропостижной развязкой. Она делала хуже в первую очередь себе, причиняя дополнительную боль.
Для затуманенного желанием разума стоны боли и наслаждения звучат одинаково. Он не замечал разницы, проникая медленно, но напористо глубже. Забылся. Страсть и неудержимое желание выбили все мозги, а разом с ответами Мередит и её инициативой перенестись из вертикального положения в горизонтальное, он забыл о не менее главном – время раскрепощения закончилось. В порыве страсти он слизнул бы проступившую кровь с шеи императрицы, но вместо продолжения почувствовал настойчивое рвение отстранить его лицо от себя. Взгляд немного прояснился и Шейн сконфуженно посмотрел на наложницу, как в следующую секунду его дражайшая супруга решила обратить его внимание на себя не только тянущими его холодными ручками, но и лоном… От неожиданности у вампира перехватило дыхание, низ живота судорожно отозвался на давление. Волна острого жара пронеслась по телу, и Виззарион несдержанно застонал, как раненный гуран. Мышцы сковало от напряжения, и позвоночник прогнулся в пояснице. Виззарион с такой силой сжал бедро супруги, что оставил на нём следы от пальцев. Ей повезло, что он не стал обнимать её второй рукой, а сжал напрягшимися пальцами до слабой дрожи простынь. Перед глазами пляска из разноцветных огоньков, в голове – хаос и ни единой мысли. Всё его естество растворилось в её попытке воззвать к нему. Не самой удачной, по мнению Шейна. Ему стоило огромных усилий сдержать себя и вернуться из кратковременной вспышки в реальный мир.
- Мередит… - хрипло позвал супругу по имени, не открывая глаз и не шевелясь. – Ты не могла бы… - он надеялся, что девушка поймёт его без лишних эпитетов и немного расслабится и себе, и ему на радость.
Сначала они страстно лобызаются на столе, а потом выпрашивают друг у друга немного снисходительности по отношению к себе. Давление ослабло, и всё внимание Виззариона не концентрировалось так на причинном месте. Вампир облегчённо выдохнул; напряжение начало спадать. Он открыл глаза, чтобы трезвеющим взглядом посмотреть на супругу (раз она так просит). Гримасу боли Шейн никак не ожидал увидеть. Не настолько болезненную. Он знал по опыту с Арникой, что это не проходит гладко и безболезненно, а потому пытался через укус немного смягчить. Башка была затуманена страстью, но и в ней немного здравости нашлось на то, чтобы не издеваться над девушкой, не зная наверняка. Он упустил многие моменты из виду, позволив порыву взять верх, и что видел, задыхаясь от жара, сейчас? Её лицо, искажённое от боли. Кровь на покрывале и её шее, с оставленным его же клыками небрежным укусом, который она пыталась исцелить.
Перед ним не Арника, которую он любит – это неоспоримо, но его игры с Мередит не повод плевать на мягкость по отношению к ней. Он разжал руку, выпуская её бёдро, на котором уже значились заметные красные следы, в будущем имеющие все шансы превратиться в синяки.
- Прости..
Шейн не до конца понимал, что конкретно пошло не так и почему Мередит попросила его остановиться, но как итог прекратил вообще всё. А прекратил, потому что не знал, как себя вести дальше. Такого они с Арникой не проходили. Возбуждение начало спадать и Виззарион явственнее ощутил прохладу на пальцах, касавшихся его щеки. От теплоты его разгоряченной кожи тонкая корочка льда начинала подтаивать и каплями падать на кожу – мелочь, но последствия его выходки.
Вляпались, Ваше Величество. В сложившейся ситуации ему не помешали бы наставления старого скопца, чтобы доступно объяснил своему недалёкому и непонятливому монарху, что ему делать с императрицей дальше. Отложить консуммацию на продолжительный срок? Продолжить? Чего вообще эта коробочка с сюрпризом, лежащая под ним, ждёт от него? Веймара в покоях не было, а если он и наблюдал за ними со стороны, то никаких подсказок в тишине, нарушаемой его сбитым и взволнованным дыханием, Виззарион не слышал. Совладав со своей растерянностью Шейн наклонился к супруге, чтобы, пробуя почву, поцеловать её губы легко и трепетно-нежно.

Что вообще происходит? В голове Виззариона Мередит устроила настоящий кавардак, в котором он, ломая ноги и шею, пытался найти что-то похожее на догадку и здравую мысль. Он причинил ей боль укусом, забывшись, это он, вроде бы, понял. Она сама себе добавила дополнительную боль – тут тоже всё в пределах доступного к пониманию.
Реакция на поцелуй.. Ну так себе. Недостаточно, чтобы кинуться в омут с головой снова и найти немного понимания её отношения для себя. Оторвавшись от губ, не так охотно, как хотелось бы, отвечающих на поцелуй, Шейн посмотрел в лицо супруги, надеясь, что она объяснит, что её не устраивает. И что она сделала в итоге? Запутала его ещё больше. По её словам он предположил, что Мередит не против продолжения, но с учётом того, что он будет прислушиваться к ней, и в тот момент, когда он решил расслабиться и настроиться (да блин настроиться, потому что кто-то настойчиво отвлекал его от процесса и в этом преуспел), он почувствовал лёгкость от спавших с его спины девичьих ног. Она взорвала ему мозг. У Виззариона был такой когнитивный диссонанс, что он замер, с непонятливостью наблюдая за дальнейшими махинациями с телом его супруги.
А что не так?
Мередит попыталась сместиться – ладно. Он передвинулся вместе с ней, догадываясь, зачем она это делает. Шейн хотел её поддержать и помочь, но придержал руки при себе, пока не поймёт окончательно, чего на деле желает его суженная. Слишком сложно.
Он позволил ей увлечь свою руку и к своему удивлению почувствовал, как она.. сплетает их пальцы? Хорошо. Это явно не походит на желание послать его лесом и при первой возможности удрать из постели. Оставался вариант, что делает Мередит всё исключительно ради себя – наследника благородной крови за пределами ложа императора не заделаешь, но стоит того овчинка, а?
Думая, когда он успел до этого докатиться, что начал не только непутёво править страной, но и успел допустить ворох ошибок в постели с императрицей, Шейн смотрел на сцепленные в замок руки. У него этот жест не вязался с Мередит вообще никак и отзывался в сознании отголосками ускользнувшего прошлого не настолько сильно, чтобы окончательно провалиться в мысли и не услышать за ними голоса девушки. Вернув взгляд глазам супруги, Виззарион слушал. Лицо Мередит разгладилось и смягчилось – смотреть на неё стало не так совестно, как на искажённую гримасу боли, созданную его стараниями. Это она его так успокоить пытается? Кто и кого в этом случае должен успокаивать? Не ту роль он занял… Он от рождения, в принципе, с ролью не угадал, но здесь не совсем удар по самолюбию, но тоже что-то не то.
Страсть выветрилась полностью. Непонимание немного отступило. Оторопевший от выходки Мередит вампир начал постепенно возвращаться в привычное состояние. Сцепленные руки и речи о не противно – не страшно – это хорошо, но он подрастерял желание за время разбирательств. Прикосновение и вес от коснувшейся его ноги супруги сигналил зелёным огнём, пинающим к действиям, но надо ли оно ему теперь? Вероятно, что за это время желание окончательно угасло и не собиралось появляться снова.
Начнём сначала – это всё, что из путёвого пришло ему в голову. Распалять себя приходилось заново, и кроме как поцелуев других способов у Шейнира не нашлось. Под ним было нагое и достаточно привлекательное женское тело, чтобы желать его, но куча следов кровавых и синюшных портили вид и грызли совестью – часть из этого всецело его вина. Вообще всё его вина, но откуда ему было знать, что проклятие его рода скажется на Мередит, как на всех них, когда она переступит порог злополучного родового поместья. Он не касался губами шеи девушки и всячески избегал её, оставляя следы от поцелуев на губах, щеках и скулах, опускался к поднимающейся груди, с наполняющимися воздухом лёгкими. Недолго, но вспоминал, как хотел это тело поначалу.
Немного сжав ладонь Мередит, оставляя вес своего тела перенесённым на локти, Шейн попробовал двинуть бёдрами. Туда - обратно и поднял взгляд на супругу. Медленно, неторопливо. По чертовски узкому лону, которое сводило его с ума, выгоняя из головы мысли. Он выдохнул в губы супруги и полуприкрыл глаза, не отводят от неё взгляда.

Если вы уже закончили..?
…
Занавес.
Руководство «Как испортить всё окончательно» под авторством Мередит дель Виззарион. Он по личному опыту знал, что хотеть чего-то большего от девушки в первый раз бесполезно. Скомканность происходящего тянула на хилую тройку с его попыткой как-то реабилитироваться в глазах супруги. Он тоже «молодец», накосячил, но так открыто показать, что она с нетерпением ждала, когда кончится это фойррово мучение с ним, - осталось под конец выдохнуть: «Слава Бэлатору!», чтобы у него окончательно всё упало. Мередит привела его в чувства одной этой репликой.
Шейн отстранился от супруги и перекатился на спину, не разбирая поверхности. На уровне лопаток (и не только там) почувствовалась прохлада, липнущая к коже. Приходящий в чувства рассудок подсказал, что это не контраст разгоряченного тела и остывших простыней..
Вляпался.
В прямом и переносном смысле.
- Осторожно, Ваше Величество, слева от меня мокро и неприятно лежать.
- Я это уже понял, - хотел сказать он вслух, но вовремя себя остановил.
Тщетность бытия.
Запрокинув голову, Камэль шумно выдохнул и устало помассировал переносицу. Сдвинувшись в сторону, он ничего не изменит. Такого он не предвидел. Он вообще ничего не предвидел и, как истинный идиот, повёлся на провокацию. Виззарион застрял между двумя желаниями: из уважения к девушке он должен был сопроводить её в свои покои и остаться рядом, но изнывал от желания выпроводить её куда-нибудь и избавиться от этой напасти. Неловкая неловкость.
Отлежавшись несколько минут, восстанавливая сбитое дыхание, Виззарион поднялся. Минуя зеркало в комнате, чтобы на глаза не попадался отнюдь не живописный вид, нашёл свои штаны, натянул и в шаге от открытия двери, вспомнил про внешний вид Мередит. Отыскав на полу в ворохе разбросанных вещей верхнее платье супруги, Камэль подал его девушке, чтобы та смогла прикрыть свою наготу, а сам показался из покоев. Слуги напряглись; по наставлению Веймора они отступили от дверей комнаты на несколько шагов и притворялись, что ничего не слышали. Шейну было плевать. Он отдал приказ приготовить купальню и убраться в его покоях, пока его с Мередит не будет.
Виззарион предположил, что одно желание, в котором они с супругой сходятся, - это желание смыть с себя все следы. Он хотел привести мысли в порядок и, погрузившись в воду, ни о чём не думать хотя бы десять минут, чтобы снять оставшееся напряжение. Служанки вошли в покои, и в их присутствии Шейн не решился спросить у Мередит о её состоянии. Он молча поднырнул руками под её тело, забирая с постели отнюдь не самое дорогое, что у него было, и понёс её в сторону подготовленной купальни.
- Если ты не хочешь оставаться в моей компании, я оставлю тебя одну, - он старался сделать так, чтобы его слова не прозвучали, как желание самому при первой возможности избавиться от неё и сбежать подальше. Страус, который пытается спрятать голову в землю, а кругом каменная кладка.
Он мог предпринять попытку сгладить окончание, но посчитал, что сегодня не его день и ничего путного не выйдет. Наделать глупостей снова – спасибо, достаточно для одного раза. На оборванной страсти далеко не уедешь. Мысли об Элен за распыляющийся день стали посещать его чаще. Он почти признался себе, что допустил ошибку, когда не попытался удержать её подле себя. Какой бы она была сейчас? Так же бы смотрела на него, как Мередит? Его отношение к Мередит – не загадка из загадок Рейлана. Азарт, противостояние, немного животного влечения, отбитого вместе с его прытью, в остальном – пустота по части привязанностей и симпатий.
Блики от воды играли на влажных от сырости стенах. Капли, застывшие на потолке, иногда срывались и падали в чашу по центру, пуская нарастающие круги. В повисшей тишине дыхание казалось громким. Кроме него и Мередит здесь никого не было, а Шейн, с грызущей его совестью, предпочёл бы убраться восвояси.