Авель, в силу некоторой скромности характера и личных амбиций, редко представлял себя на месте собственного начальника, однако стоять на ковре, отчитываться и гнуть спину перед кем-либо без искреннего уважения не любил. Так уж вышло, что уважаемых бастардом людей под Солнцем и Луной было ничтожно мало, а среди приказывавших ему – разве что отец и первый наставник. Шейн и предыдущий глава кабинета, напротив, стояли с другого полюса Вороновых мерил, вызывая некоторое отвращение при одной мысли о новом повелении с их стороны. Этим же объяснялось то, что последние годы он отошёл от совсем уж большой работы и, такой вот каламбур, проворонил важное, занимаясь мелкими делами.
Куда на жердь приземлится новая птица, маг-псионик средних для чистокровного вампира лет, прибывший во главе группы шпионов из Нерина – вопрос времени. Пока он вызывал у Авеля нервное осторожное недоверие и лёгкое раздражение, как и всякий захватчик. Опасный лично для него, с неизвестными целями, с неясными средствами для их достижения.
- Что ж, впечатляет, – сказал, закончив вдумчивое чтение, которое длилось добрую треть часа, вампир. За то время, пока Авель стоял, заложив руки за спину и чуть расставив ноги, нервничая глубоко внутри, ни одна жилка в лице псионика не дрогнула, и только факт, что он полдня вместо сна между самотерзанием и приступами наворачивания кругов по комнате в бессильной ярости портатил на черновую и белую версию отчёта, удерживал бастарда от поспешной паники. А ещё сонливость после нескольких полных тревоги часов плохого сна. – Если бы не более волнующие нас нынче события, Чёрный Ворон стал бы очень известным в узких кругах – и как член нашего общества, и как писатель. Я точно отличную повесть прочитал.
Маг отложил бумаги, потёр запястья, прочесал свои отстриженные по плечи волосы странного тёмно-зелёного оттенка и поднял синие глаза на бастарда. Тот, ещё не зная, как воспринимать сказанное и сколько в сдержанном на эмоции голосе было на самом деле сарказма, повёл плечом.
- Я бы не сказал, что обладаю талантом к изящному сложению слов, – ответил Авель.
- Это ничего, многие мастера пера выходят из самокитичных интровертов. Но к делу… Как предпочитаете общаться – на вы, на ты?
- На вы, – сухо выдавил бастард.
"Не пытайся ему лгать, – звенел в голове голос Алекто. – Не думаю, что он видит прямо насквозь, но ложь чует и мысли, скорее всего, считывает. И не думай от него что-то утаивать. Не хочешь что-то выдать – вообще не думай об этом. Если он почувствует, что ты что-то скрываешь, он раскрутит тебя как ребёнок волчок".
Авель спросил у неё, что такого выведал Лэно, что она нервная и злая как некормленные охотницы Виан после неудачного рейда. Она не ответила. Наверное, что-то личное.
- Меня очень интересует несколько вещей. Начнём… с ваших убийц? – вампир положил локти на стол и сложил тонкие пальцы накрест, в кокон плотоядного растения, и стал поглаживать указательными короткую густую бородку, которая вместе с тщательно выбритыми в ровные линии и изгибы усами обрамляла его рот. – Я так понимаю, групп было две?
- Получается, что так. Трое следовали за мной от столицы…
- Как сказала ваша спутница, – перебил, видимо, думая вместе с Авелем вслух, псионик. Многие мастера высшей магии пугали порой бастарда своими странностями, явно связанными с их практиками. Ему то и дело попадались целители, которые то были скорлупками с потухшим взглядом, державшиеся на одном лишь то и дело затухающем альтруизме и сострадании, то скрытые садисты, которым просто нравилось видеть уродливых и больных и иметь единственный легальный способ резать живые существа. Природники казались повёрнутыми на своих зверушках и цветах и совершенно отрывались от общества. Мистики… ну, Мирра не слишком активно практиковала высшую магию, а вот другой маэстро трюков с пространственной материей был совершенно однозначно чокнутым. Что до псиоников – по вкусу крови Глациалис Авель знал, каких волевых усилий требует разделение себя на разные роли и выбор между ними, даже когда знаешь изрядно вещей про чужие души, и как, наверное, намного сложнее телепатам оставаться в себе, особенно если они мешаются с политикой.
- Да. Это была тройка опытных убийц, которые зарабатывали на жизнь заказами. Я обшарил их тела, но не нашёл инструкций. Что до другой группы – их нанял один-единственный скаут. Лэно, вампирша, отлично снаряженная. Я бы не отбился ни от тех, ни от этих, не будь у меня два напарника.
- Та девушка-певица, которой вы дали пару уроков владения мечом ещё в Мирдане и бродячий маг.
- Именно.
Ворон вдыхал коротко, выдыхал тихо, и очень следил за сердцем и мыслями.
- Дело в том, что рассказ Лина Ли об исчезновении её отца совпал с некоторой уже имевшейся информацией об алхимических материалах и драконьей крови на рынке, и Артур Терион Селениус подтвердил, что в его мастерской появлялась сомнительного происхождения красная чешуя.
- Наследник Белой Луны? Очень специфический юноша и, поправьте меня, если я не прав, именно у него гостила принцесса.
- Всё так, –  кивнул бастард. Он ничего не знал о делах Глациалис и не было никакого Рейнеке. – Когда я доплыл до Нерина, она была всё ещё в пути, но общение на балу помогло мне составить лучшее впечатление о Селениусе, чем об Археле Анри.
Он чуть скривился. Псионик ухмыльнулся.
- Продолжайте.
- С драконицей я прощался под предлогом, что отправлюсь найти её отца, поскольку не хотел рисковать ещё одной дойной коровой для неизвестных мастеров с той стороны моря.
- Лгать не хорошо, но если в том была доля сочувствия – похвально. Лучшие мотивы делают нас живыми и заостряют наши силы, если не противоречат главной цели, –  прокомментировал Лэно. – А что с бродячим магом?
- Обращённый вампир, прибился случайно во время атаки головорезов и изрядно помог.
- А кем…
- Виан.
- Знакомое безобразие. Что-нибудь специфическое об этом мужчине?
- Назвался Рэй, оказался сильным пиромагом, знал немало вещей про Лунные земли. Наёмник, полагаю, но нам помог безвозмездно.
- Так уж безвозмездно? – синие глаза смотрели с искорками веселья. Как будто приезжий мастер-шпион учил его, младшего, как стоит говорить и оценивать собственные воспоминания и контакты.
- Он обирал трупы, но на постоях добычей делился, – сдался Авель. – И… он брал кровь драконицы. Мне приходилось тоже.
Ворон замолчал, и в воздухе ненадолго повисла пауза. Маг снова пролистнул пальцем листы нарезанной ровными прямоугольниками бумаги.
- Три мага огня с силой драконьей крови. Судя по дальнейшему, тихо двигаться у вас не получалось, но вы добрались до Великой реки и гор Алавес в погоне за сбежавшим и предположительно озверевшим отцом вашей подруги.
- Путешествовали на крыльях. А пострадало от нас одно поселение. Они напали на драконицу, когда мы отдыхали днём.
- Все жители были заражены Розой немёртвых и выменивали драконьи артефакты и кровь на кровь вампиров. Печально. Нам следовало бы отправить наших людей и в Очаг, которым вы недальновидно, но вполне логично обещали протекцию за лояльное отношение, а в идеале – послать вас, господин Арратс. Следовало бы и расследовать пепелище и базу рядом с ним, но весь Кабинет слишком занят в столице.
Ладонь мужчины хлопнула по столу, бастард вздрогнул. Вернуться в пиратское гнёздышко с сослуживцами? Рисковать раскрытием истории про порталы и пространственные прыжки, а не только серебряные крылья? Нет, нет…
- Как я уже говорил, увы. Если бы не время, ваша история прослыла бы подвигом и, быть может, прирастила бы влияния короне за морем и налоги кровью нам всем. А пока у меня для вас есть задание: мы славно потрудились вчера днём и вечером и собрали на беседу практически всех свидетелей подготовки и бойни в поместье императорской семьи. Пойдите и покажите себя в деле дознания, у вас должен быть в этом и личный интерес.
Авель склонил голову в сдержанном поклоне.
Он меня не заподозрил ни в чём преступном, но будет проверять и проверять, – заключил он. Это надо пережить, преодолеть как подобает.
Личный мотив и сантименты не должны мешать главной цели, – неточной цитатой зеленоволосого мастера настроил он себя.

Первый подземный этаж особняка. Авель никогда не был и у графа и его родственников-то в гостях, а спускаться сразу в холод каменных погребов и переходов ему вовсе не улыбалось. Но работа есть работа. Его провожал один из приезжих шпионов. Тоже Лэно, но ещё совсем молодой, внешне даже младше Ворона, чей истинный возраст превышал видимый лет на тридцать.
- Сюда, – указал южанин. Они завернули в нишу, и их поприветствовала обвешанная тремя замками и наверняка перевитая чарами, как и всё у Лэно и в их деле, тяжёлая окованная дверь. Окошка в ней не было. Будь оно, бастарда бы тряхнуло внутри меньше, чем так.
- Я буду ждать в коридоре, если что-то понадобится, – сказал парень. Дверь захлопнулась с тревожным щелчком.
В крохотной комнатке без окон и стеллажей у стен, следы от которых были на камнях, стояло два табурета и стол. На столе находилась лишь чаша с иссиня белым пламенем, которое больше казалось жидким, и это был единственный, пусть и довольно мощный источник света. Не каменный мешок, но близко. За столом, со скованными браслетами из чёрного металла запястьями и, вероятно, ногами, сидел небезызвестный и уважаемый в свои молодые для вампира лета Харука Ревио Ариго.
Мне придётся долго извиняться после этого, – подумал Авель и молча приветствовал Кречета взглядом.
- Я искренне надеюсь, что наш разговор не займёт много времени, – сказал бесцветным рабочим тоном бастард, присаживаясь напротив. Большую часть работы за него сделает магическая жаровня, которая реагирует на слова правды или лжи как на ветви и масла.
Он будет подслушивать через неё же? – подумал Ворон, глядя в пламя.
- Расскажите мне все события вчерашнего вечера и всё, что, насколько вы знаете, их предваряло.

Мы всегда были здесь, – подумал Авель, – до тебя, до сближения Эльдара и твоего отца, до возвышения гвардии над прочими.
И не сказал. Ни в комментарии, ни во взгляде Кречета не было личного осуждения, а даже если бы было, то свой предел оправданий в свою защиту бастард исчерпал вчера. Он не заговорил откровений ни перед новым начальником, ступая тем самым по тонкому льду, он не заговорит откровений над зачарованной жаровней, которая уже раз плеснула жёлтым цветом.
Интересно, что значит он, – оставил в мыслях своё любопытство в который раз Ворон. Как и все вопросы, которые россыпями возникали чуть ли не на каждой фразе белой птицы. Он хотел бы иметь перо и пергамент, чтобы записывать их и не потерять ни одного, не прерывая рассказ Карателя. Увы, первому сбыться было не дано. Как только прозвучали заветные слова с окончанием на "здесь", бастард стряхнул с себя медитативное состояние усиленного запоминания под какую-то отвлечённую мысль и открутил усвоенное до первого вспомнившегося интересующего пункта.
- Очень хорошо, – немного рассеянно начал младший агент тайной службы. – Убийцы нападали до, во время, или после поисков принцессы? Это очень важно…
О чём ты говоришь подозреваемому, дурень?
-…важно.
Авелю за все годы службы допрашивать приходилось от силы пару раз. Он искренне ненавидил пытки, физические и моральные, запах измученных тел и страха, и предпочитал слежку в любом злачном месте, но не это. А проклятый Лэно вынюхал и устроил проверку его нетвёрдым навыкам! С-с-сволочь! Нет, он не проколется. И пусть псионик знает, что он знает, зачем ему в руки дали Харуку.
- Ещё нам предельно важны ваши личные измышления по поводу участия Маджере, Иль Хресс и Селениусов во всей этой… игре в лучшего хозяина. Не буду лукавить, в этом есть и мой личный интерес, – надавил словами Ворон и опустил золотистые глаза в пляшущий конус над жаровней. По окончании его слов она воссияла чистым голубовато-снежным отблеском.
Сьешь-ка. И то, что я могу превышать полномочия в личных целях, я тоже не скрою.
Но ребячество-ребячеством, а воевать с приезжим шпионом, который помогал, как сам заявил, "оздоровить ряды Кабинета от заблудших, развращённых и неверно истолковавших путь империи в будущее", бастард не собирался. Если Лэно не лгал сам, будучи мастером распознавать ложь, они сидели в одной лодке и личные неприязнь и раздражение были неуместны. Ради благополучия семьи… если не Глациалис, чья лояльность короне была неочевидна, если не Шейна с его манией мешать кровь уже не с налётчицами, как у отца, так с человечками из таверен, если не несчастной сломленной Мирры, то хоть ради Элен. Если ей удастся оторвать часть власти при Шейнире, дымящийся стольный Мирдан имеет ещё шанс очиститься и вернуть уважение хотя бы в глазах кланов и челяди.
А выйдет ли она… выйдет ли она за Шейна теперь, когда преграды нет? Как Мирра? И сколько лет займёт прощение обиды, если я с первых сознательных дней и до последней встречи после бала встречал этот взгляд?
- Также будет немаловажно уточнить вот что: кто и с какой целью призвал треть, если не половину, прославленного отряда шейдов в столицу? И кто убил Ричарда Крусника? Мог ли это быть кто-то… из сторонников предателей?
То и дело поглядывая в жаровню и отвлекаясь на лезущие в голову лишние мысли, Авель всё-таки очень осторожно выбирал слова в свои вопросы.

По дням… – про себя просчитал Ворон. – Значит, запугивание было системным. Предупреждали? А меня?
Нападение вечером седьмого, конечно, угрожало его жизни, но профессиональный ликвидатор оставался в тени десятка головорезов и ожидал со свитком телепортации. А вот трое на следующий день… Нет, Авеля хотели не только вырубить и пленить. Его хотели убрать насовсем.
Разные заказчики, разные интересы.
Из-за количества Домов очевидна была разве что непричастность Виан.
И то пока.
За вычетом уже доказанной – убийством – лояльности Крусника и предательства Виктора оставалось, которому тоже до казни недолго, оставалось ещё пять глав благородных семей с неясными мотивами и целями. Селениус-старший в их числе, раз его сын не у интрижек и дел. Де'Фарид, быть может, напротив…
Лэно все хотят присутствия в столице, – мрачно осознал Ворон, подводя предварительный итог. – Они не упивались перчинкой отщепенства, как Виан, им надоело быть последним кланом за презренной хозяйственной и торгашеской работой, и вот теперь они лезут, как тараканы на подсохший раскрошенный хлеб.
То, что молчаливым согласием свержение Шейнира могли поддержать все три рода, а исчезновение его, Авеля, бастарда со своими слабыми, но притязаниями на трон отца, скорее всего один из них и организовал – спасибо Лине, спасибо матушке и её ублюдку на посылках, этого не случилось – уже было почти очевидно. Они послали аж двух женихов, а глава третьего не смог лишь потому, что был уже женат. Но как ловить за локоть южан теперь, когда их же родственник сел в кресло столичного мастера-шпиона? Бэлатор к слабым немилосердный, да они умылись прежде, чем за ними заметили вымаранные ладони! Теперь все ищейки будут трепать военный клан, а хозяева житницы подниматься на фоне нехватки крови со своими скотом и теплолюбивыми чужеземцами.
- Вы сами видите, Харука-даре, что делает с родством и братством жажда чего-либо, – обронил уныло Авель, поигрывая пальцами, сложенными в замок перед жаровней. Впервые его взгляд сместился со рта Карателя, на котором весь рассказ белый отсвет пламени переливался от голубизны до золотистого намёка на тайные детали. Глаза благородного его не интересовали вовсе: за завесой усталости угадывался присущий Харуке флегматичный чистый взор.
На первый взгляд Ворон смилостивился над не заслужившим допроса в столь скверной обстановке пленником – всем было очевидно, что Кречет неспособен предать Императора, хватило бы и напряжённой, но цивильной беседы! На второй – спасал себя самого от тошнотворного чувства неправильности происходящего, ловушки, в которую бежал как в карьер с песочной горки, добровольно-принудительно и неизбежно, которую только усиливали некоторые слова. Он хотел бы обсудить с командующим гвардией, вырвавшим Шейна из рук Виктора, все свои домыслы, но знал, что не место и не время озвучивать свои мысли. Перед носом горел проклятый всезнающий огонь, у огня были нежелательные для подобных откровений уши.
- Большое спасибо за ответы, господин Ариго. Мы приступим к опросу прочих очевидцев и фигурантов вчерашних событий, и, в случае возникновения необходимых уточнений, обратимся к вам… ещё.
Ворон поднялся из-за стола, уперев ладони в шершавые доски, и на них заметно подогнулись, грозя впиться и наловить заноз, пальцы с чуть более длинными, чем подобает, и не до конца вычищенными ногтями. Жёлтые глаза с немым раздражением сновали между лицом Камэль и пламенем, точно зазывая посмотреть, указывая. Язык бастарда был связан куда сильнее, чем руки Ариго, и это звенело в его голосе, читалось ясно, как губительный день, на лице с всё ещё желтоватым следом ушиба на скуле. Авель не сказал, что интрижку между Маджере и Анри выдавит из первых уст. Авель не пообещал лично явиться и слить конкуренту – а именно так следовало воспринимать любого гвардейца в любом звании – более полную картину. Он был не силён в намёках, но старался, как мог.
За мной будут следить, это сложно.
- Доброй ночи, – сказал вампир в закрывающуюся его же, но по ощущениям будто не его, рукой дверь. В тёмном подземном проходе его дожидался тот парень из новых, который ответил жестом на жест: "проходите". Кто в составленном мастером плане на допрос был следующим Авель понятия не имел, и весь переход, занявший минуту или чуть больше, гадал. Маджере или Анри. Анри или Маджере? Скорее всего, убийц оставили на потом.
- Госпожа… Ариго, – слишком бесцветным, чтобы выдать смущение, тоном пробормотал Ворон, входя во второй почти-каменный-мешок. И почему он не подумал о ней? Всё же так логично, и слова об этой обращённой, Арнике, должны были дать ему нить. Но он судил о происходившем не со стороны Шейна, не со стороны его вернейших сподвижников, а с общей серой, и потому ни безродная невеста, ни жена Харуки – почти что дуэнья для совсем неготовой к жизни в их обществе девицы, не пришли ему в голову сразу.
Вот из-за кого Кречета так некрасиво повязали.
Опять тесная кладовая, перестроенная в тюрьму. Опять фойррова жаровня, да ещё мощнее и ярче первой. Разговаривать будет ещё сложнее: если Кречету бастард ещё как-то мог верить, зная репутацию того и… манеру ведения дел, то что думать о его жене не знал вовсе. Бывший Военный советник, женщина из Арис, мать родной дочери Харуки – полукровки, редкость среди благородных родов – и племянница Виктора. Он как-то не интересовался чужими жёнами, только знал, что за Шериан тянется какая-то мутная история, и вот теперь лихорадочно вспоминал всё, что могло бы ему помочь.
- Расскажите мне всё, что вы знаете о событиях прошлой ночи, делах, им предшествовавших, делах Виктора и личности Ричарда Крусника.
Слова звучали как считалочка, но на месте родного имени Арис, которое она делила с дядей, прозвучало ничего. Милосердие имеет много лиц и смутных воплощений. Авель опустился на стул.

Опять Ворон с головой погружался в переплетение семейных и политических дрязг, которых не касался никак в своей жизни, будучи выселен в "подметающий за гвардией" Тайный кабинет. Он знать не знал, что там было в кланах вне столицы, лишь отрывочные слухи, он даже не ходил ни в какое учебное заведение, так как не принадлежал к клану и не имел заинтересованных в этом родственников. Отцу было гораздо легче и спокойнее держать бастарда при дворе с лучшими нанятыми наставниками, нежели отсылать в первый, пробный интрижный лягушатник, где негодное происхождение Авеля стало бы отвлекать и его, и сверстников от учёбы. С ним могло случиться всё: от издёвок вплоть до открытых конфликтов. Ворон это ещё в малолетстве понимал и никогда не рвался.
Что бы такого спросить, чтобы угодить, но и палку не перегнуть?
Все шпионы прекрасно слышали о дилемме двух грабителей, и все знали, что подчас она – о них. Спрашивать о личной жизни Шейна далее было крайне некорректно, даже опасно, интересные подробности и так цвели пышным цветом, и о некоторых – об Арнике и о визите Элен – Авель предпочёл бы не слышать и не знать. То, что слышал сейчас он, слышал и Лэно. А Ворон не любил, когда кто-то ковыряется в белье его семьи, пусть даже не его собственном.
Дела государства неотделимы от личных дел правящих семей… – напомнил он себе. Тщетно. Все равно неприятно, и втройне неприятно, что сообщать брату о том, как он нагулял вне брака по примеру отца ещё одного несостоявшегося ублюдка, скорее всего, придётся ему.
Подумаю об этом позже.
Как и в случае с Харукой, пламя не вспыхивало иными оттенками, помимо золотистых искор.
Значит, вернёмся к Круснику и всему клану Арис.
Чтобы они все подозревали воинов больше, чем те заслуживали – не этого хотел бы третий клан? Конечно, этого. И Авель подбирал слова, чтобы без особого интереса задать новую серию вопросов.
- Я понимаю, что вам может быть это неприятно, но как бывшего Военного Советника и офицера ордена Шейдов вы могли бы прояснить, каковы были настроения в рядах солдат во время вашей службы, кто из бывших и нынешних офицеров выказывал какие-то намёки или открытое отношение к Мирдану и клану Камэль, кого бы вы подозревали в возможном сговоре с Виктором в первую очередь и что вы можете сказать о старших семьях и в общем членах других Домов Сеонеса.
Ворон поигрывал ногтями по своей вытянутой в ровную линию перпендикулярно столу ладони.
- Сейчас нам главное – отработать максимум сценариев и возможных соучастников и, поскольку некоторые действия шейдов в день конфликта могут рассматриваться как провокация и подготовка к штурму дворца, а не защита интересов короны, нам будут ценны любые ваши аргументированные домыслы.
Которые потом будут использоваться против самой же тебя, – с досадой подумал, но не сказал Ворон. У Шериан Ревио Ариго и её дочери-полукровки было очень уязвимое положение. Она была последним и единственным теперь наследующим лицом из линии Эрейн Силиврен, но Арис не хотели бы давать ей наследство по причине уже состоявшегося замужества (кровосмешения!), а Камэль – чтобы не допустить усиления Красного Солнца даже от разорванной связи, буде дочь останется наследницей одного рода, и то до следующего брака и чистокровных наследников. Скорее всего, и наследство Крусника, и наследство его подруги детства примут куда более забытые и поравнявшиеся с обычными чистокровными вампирами клана линии рода, какие-нибудь дети давно померших внучатых тёток отца. Если два Дома просто не будут официально уничтожены и их гербы разбиты, чего не было ни разу за триста лет с лишним лет с создания империи. Всё в истории, даже самой безупречной, бывает в первый раз. Эльдар, Мирра, Шейн, Виктор, Харука – все дали по поводу, создали прецедент.
- И скажите, пожалуйста, будете ли вы заявлять права на наследие своего Дома и, особенно, дяди? На что рассчитываете, для себя или для своей дочери? До меня дошла весть, что малое имение ваше недавно погорело, но никто не пострадал – думаете, связано это вредительство с нынешними бедами в столице?

Ворон сейчас бы многое отдал за письменные принадлежности: хоть бумагу, хоть дощечку, хоть перо, хоть уголь или мел. У него уже чесались руки и раскалывалась от мыслей голова. Загадки, вопросы, пометки себе самому изучить дела минувших дней. Авель боялся не запомнить всё, а глядя в жаровню знал, что его новый начальник куда расторопнее и подошьёт всё: и Кречету, и Железной леди, и Ворону, конечно же, тоже. Допросы – обоюдоострый меч, шаг влево иль вправо – и ты сам уже враг. А с характером Авеля сложно было держаться беспристрастным, уж слишком просто он вскипал, изнутри истончая ледяную скорлупку терпения и делового отношения какими-нибудь неуёмными желаниями и эмоциями.
Ещё ему было немного стыдно за незнание организаций Арис, но в то же время неведение держало его любознательным и открытым для самых смелых вариантов, как ребёнка.
Шейды носят серебряные плащи, это известно, – размышлял он. – Они по приказу Императора были приглашены в город, это известно.
А могли ли помимо сподвижников и подчинённых Виктора внутри дома следом за настоящим отрядом увиться… кто? Наёмники? Солдаты других домов? Перебрать всех…
По спискам дюжин, по именам. Задача казалась уже неподъёмной, а если разбирать, какой порядок наследования заведён в Домах клана после угасания старшей семьи – почва для здравой паранойи лишь удобрялась.
- Понятно… – протянул, спустя паузу на скорое перебирание самых важных мыслей, Авель. Про терпимость к ошибкам молодых, прозвучавшую в начале, он вспомнил лишь запихав в подкорку скороговорку срочных дел. Жёлтые глаза опять оторвались от верхних языков пляшущего белого пламени. Терпимость, правда? Да нет хуже варианта, чем молодой монарх – ленивый мот и кровосмеситель, в период, когда разрозненной стране так нужна сильная рука, сложенная в единый кулак, у власти и видная фигура на троне! Что простилось и исправилось раз, и даже не привело к детоубийству (чему Ворон, как первый в списке жертв, был рад), не обязано повториться ныне. Элен уже показала, что она не столь же послушна и преданна, как Мирра, а Шейн не имел даже тени, ростков качеств, за которые можно было бы простить отца. Сколько Авель помнил, Эльдар между своими интересами и интересами династии всё-таки выбирал в пользу семьи, её стабильности и блеска короны. Может быть, именно его замечательное отношение к совсем не нужному при дворе бастарду обеспечило ему в дальнейшем лояльность главы самого пакостного и неуправляемого клана.
Именно отцу принадлежали запавшие в голову Ворона слова, что скоро куда больше силы крови решать будут верно заключённые союзы. И всё, почти всё в золотых глазах бастарда год от года следовало по тропе именно этой логики. Даже союз Кречета с женщиной из Арис, пошедшей по пути ратного ремесла, мог по знакомствам дать к гвардии дополнительных солдат, когда возникала б нужда – что и увидели в столице накануне, просто не в самом успешном исполнении. А вот поступок Шейна, на первый взгляд – того же толка, не нёс в себе никакой возможной выгоды, кроме его личного удовольствия здесь и сейчас. Беднякам плевать, сколько простушек вознесут. Они всегда останутся бедняками, и будут бунтовать, отними у них выпивку и пищу. Грязное мещанство – оно ведь в головах, не так ли?
- Странно вы пользуетесь все, что у вас есть, леди Ариго, – прокомментировал Ворон. – Помогаете невестам новым и бывшим, против недостойного к себе отношения дяди не восстали, даже когда уже могли, плату за проживание в богатом доме не взымаете, но платите, насчёт пожара не возмущаетесь, – серьёзное лицо парня будто бы болезненно передёрнулось, выдавая вялую ухмылку. Авель не был обделён чувством юмора, но последние дни смеяться было как-то… больно, именно что больно.
- Или вы святая, но тогда даже не пойму, отчего над вашей головой белый месяц ещё не воссиял.
С этими словами брюнет стал подниматься. Он мог не говорить всего этого, он даже не хотел думать, чтобы добавить какую-нибудь дрянь про ублюдка Шейна, которого бы эта женщина из вселенской своей доброты приложила б себе к груди, случись тому выжить. Но он сказал, чтобы не говорить что-то важное, сказал, чтобы не вылетать в гневе, плюнув на проклятую жаровню. Авель чувствовал себя глубоко оскорблённым, но не женщиной. Проклятый Лэно! Кого он ему подсунул для проверки? Совсем за идиота держит? Эти двое в деле переворота были невиновны, даже больше – невинны как младенцы! Кроме укрывательства Арники, которую надо было сразу убирать.
Разговор был окончен. Не то чтобы у Авеля не было ещё вопросов для семейной четы, но они не предназначались для ещё одних ушей.
- До встречи, Шериан-даре. Спасибо вам за вашу веру, я попрошу, чтобы вас как можно скорее отпустили домой.
Шейна бы они направили, советнички, направили, не отходив хорошо живительными розгами по жопе! Х-х-ха! Плохо же благородная дама знала, что за упрямцем был молодой монарх. Авель сам был.
Дверь осталась нараспашку, но проворный дежурный её, дав Ворону пройти, закрыл.
- Отведи меня наверх, – спокойным с небольшим надрывом голосом попросил бастард.
- Нет.
- Тогда я сам пойду.
Глотка звенела. Внутри вампир был совсе-ем не спокоен. А южанский лакей проследовал за ним.
Псионик встретил его спокойным лицом, на котором одна лишь задранная чуть вверх бровь сквозила насмешливым всезнайством.
- Нет, я не издеваюсь, – улыбнулся Лэно. – Но вижу, что не просто так мне говорили, что Авель Арратс порой слишком легко выходит из себя, когда считает, что кто-то неправ.
- Кто я вам, мальчик, или паршивый кот, чтобы вы меня носом тыкали? – бахая двумя ладонями по столу, воскликнул бастард. – Что дальше, спящего Маджере мне подсунете?
И тут его сковало какое-то неописуемое ощущение, отдалённо похожее на онемение, однако не стиравшее тело из восприятия, и на судорогу, только не причиняющую боль. Ворон просто… перестал дёргать каждой жилкой сам. Расслабился, выпрямился, присел на резной табурет, только всё это был не он, не он!
- Успокойся, бастард. Я могу понять причины, но ссориться со мной в первый день знакомства – плохая идея. То, что супруги Ариго невиновны, было практически очевидно уже давно, но скидывать со счетов версию о причастности было нельзя. Они могли бы обмануть даже магию, хотя ваше едкое замечание напоследок я нашёл… довольно точным.
Маг опустил расставленные веером пальцы и сложил ладонь на стол, окончательно сменяя увещевательный тон на спокойный деловой.
- Итак, для таких интересных персонажей вы подобрали на удивление мало вопросов, как по делу, так и отвлечённых. Почему?
Ворон выдохнул и чуть сгорбился в плечах от облегчения, что снова получил контроль над самим собой.
- Они не солгали ни разу и не утаивали толком ничего. Огонь ни разу не пылал оттенками настоящих обмана и лжи. Я слышал о подобном "испытании пламенем". Жаровня даже отдалённо не грела, им едва подпалило бы волосы, поставь их на такой костёр целиком.
Теперь Лэно улыбался в свои холёные бородку и усы.
- Самое важное и новое, что они нам сказали, так или иначе касалось Домов.
- А как же невеста?
- Она – фигура мелкая, её значение заканчивается на факте её существования, – отрезал Авель. Как иронично и смешно, должно быть, было такое строгое отношение бастарда к кровосмешению. Но ему очень повезло, а большинству – напротив. Ворон никому не желал участи стать отбросом просто родившись. – Маджере и Анри конфликтовали на почве чего-то – нужно проверить, чего именно, но самое главное – настроения в клане Арис.
- Верно, – кивнул опытный шпион. Авель понял, как мало на самом деле тот говорил, вытягивая из его головы мысли и заставляя выстраивать в цепочки. Возможно, бастарду действительно был необходим учитель. Он сам хотел учиться всю жизнь, в конце концов. – Какие догадки?
- Сейчас в двух Домах разом найдутся наследники, которых потеряли за много колен бывших старших семей. Самый ло… принципиальный клан перестал поддерживать власть, а хватать всех под руки – это ненужная провокация для оставшихся верных и сомневающихся. И мы пока толком ничего делать не можем, кроме как искать бумаги, отслеживать связи и осторожно опрашивать сеонессцев.
Но этом конечно, было далеко не всё.
- Ну, не совсем, но да ладно, – маг медленно поднялся из-за стола и, отодвинув кресло, степенно прошёлся в сторону стеллажа с целыми пирамидами свитков. – К слову, проверка на темперамент и пригодность была не так проста: склад ума у вас и правда для нашей работы подходящий, держите себя только в руках. Маджере действительно здесь, но его очаровывает ваша напарница Сэлтэйл. А вам на растерзание я готовил другого персонажа.
Лэно артистично крутанулся на каблуках и движение взбило его тщательно расчёсанные и поделённые пробором короткие тёмные с зеленоватым отливом локоны.
- Прошу, только не буквально. Предатель-младший, Архель Анри.
Он провёл рукой по воздуху, точно снимая платок-невидимку с невидимой же клеткой с канарейкой. Скованный по рукам и ногам, Камэль сидел с чёрным мешком на голове и его выдавала разве что крупная – что по сравнению с южанином, что с Вороном – комплекция. Затем шпион сорвал и мешок, и громким звучным голосом, что звучало просто невероятно впечатляюще в исполнении мужчины, который преимущественно вкрадчиво сюсюкал полушёпотом, объявил.
- Проснитесь, Архель-синсу, луна уж поднялась, вы всё ещё не признались, куда делась ваша сестра, а это самый невинный из нависших над вами вопросов!